Владлен Логинов - Заветы Ильича. «Сим победиши»

«Я числюсь в списке ораторов главным докладчиком, — начал он, переждав бурные и долгие аплодисменты, — но вы поймете, что после моей долгой болезни я не в состоянии сделать большого доклада». Свое выступление Ленин ограничивает лишь одним вопросом — о новой экономической политике, который он считает «важнейшим, по крайней мере для меня, ибо я над ним сейчас работаю» 1.

Еще в 1918 году, сказал Владимир Ильич, он пришел к выводу, что государственный капитализм был бы шагом вперед при том положении, в котором находилась Россия. В то время «мы были поглупее, чем сейчас, но не настолько уж глупы, чтобы не уметь рассматривать такие вопросы».

Дело в том, что хозяйственный строй России представлял собой переплетение самых разнородных укладов: 1) патриархального, т. е. наиболее примитивного, все еще сохранившегося в земледелии; 2) мелкого товарного производства, которое вело большинство крестьянских хозяйств; 3) частнокапиталистического уклада; 4) государственного капитализма и 5) социалистического уклада 914 914 Ленин ВИ. Поли. собр. соч. T. 45. С. 278. 915 915 Там же. С. 279- .

Почему же при таком положении — и «это всем кажется весьма странным, что несоциалистический элемент расценивается выше, признается вышестоящим, чем социализм, в республике, которая объявляет себя социалистической».

Между тем это вытекает из анализа реального соотношения удельного веса перечисленных выше элементов в хозяйственном строе России. Мы, сказал Ленин, — «не переоценивали ни зародышей, ни начал социалистического хозяйства, хотя мы уже совершили социальную революцию». Мы твердо знали, что в экономике страны господствует мелкобуржуазный элемент и именно он преобладает.

А это означает, что «мы уже тогда в известной степени сознавали: да, было бы лучше, если бы мы раньше пришли к государственному капитализму, а уже затем — к социализму». Конечно, это не был «готовый план отступления. Этого не было». Например, о свободе торговли, которая «имеет основное значение для государственного капитализма, здесь нет ни слова. Все же общая, неопределенная идея отступления этим была дана» 916 916 J Там же. С. 280, 281. .

Эта — тогда еще «очень смутная идея», приобрела определенные очертания в 1921 году, когда, после победы в гражданской войне, мы наткнулись на самый большой внутренний политический кризис, который «обнаружил недовольство не только значительной массы крестьянства, но и рабочих…, когда большие массы крестьянства, не сознательно, а инстинктивно, по настроению были против нас.

…Массы почувствовали то, чего мы тогда еще не умели сознательно формулировать, но что и мы вскоре, через несколько недель признали, а именно: что непосредственный переход к чисто социалистическим формам, к чисто социалистическому распределению превышает наши наличные силы и что если мы окажемся не в состоянии произвести отступление… то нам угрожает гибель» 1.

Итак, весной 1921 года, продолжает Ленин, мы перешли к новой экономической политике и теперь, «в конце 1922 года, мы уже в состоянии сделать некоторые сравнения. Что же произошло?.. Принесло ли нам пользу это отступление?.. Если ответ получился бы отрицательный, мы все были бы обречены на гибель. Я полагаю, что все мы со спокойной совестью можем утвердительно ответить…, что мы этот экзамен выдержали».

Когда Ленин стал рассказывать о финансовой реформе и о том, что количество русских рублей превышает квадриллион, он добавил — «я уверен, что здесь не все знают даже чту эта цифра означает. (Общий смех.)» Но дело даже не в том, что мы стали зачеркивать эти нули, а в том, что в результате нашей политики начался процесс стабилизации рубля.

«…Мы научимся и впредь, — заметил Владимир Ильич, — добива ться на этом пути успехов, если только не сделаем какой-нибудь особенной глупости… Мы постигли важнейшее: постигли условия стабилизации рубля. Это доказывается не каким-нибудь теоретическим анализом, а практикой, а она, я считаю, важнее, чем все теоретические дискуссии на свете» 917 917 Ленин ВЯ. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 282. 918 918 Там же. С. 283, 284. .

Но самое важное — мы добились поворота в настроении крестьянства, которое «за один год не только справилось с голодом, но и сдало продналог в таком объеме, что мы уже теперь получили сотни миллионов пудов, и притом почти без применения каких-либо мер принуждения… Крестьяне довольны своим настоящим положением. Это мы спокойно можем утверждать».

Далее: подъем легкой промышленности в Питере и Москве несомненен. И это позволило улучшить положение рабочих, добиться перемены также в их настроении и ликвидировать то недовольство, которое имело место в 1921 году. «Мы, которые изо дня в день следим за положением и настроением рабочих, не ошибаемся в этом вопросе».

Конечно, положение в нашей тяжелой индустрии остается крайне трудным. Для ее подъема нужны значительные средства. И хотя наша торговая деятельность дает нам некоторый, весьма скромный капитал, мы будем экономить на всем, хотя прекрасно понимаем, что «это часто делается за счет населения». Но мы идем на это потому, что знаем: без восстановления тяжелой промышленности, «мы, как цивилизованное государство, — я уже не говорю, как социалистическое, — погибли» 1.

Итак, наша цель — «создать социалистический порядок… Важнее всего была для нас экономическая подготовка социалистического хозяйства. Мы не смогли подготовить его прямым путем. Мы принуждены были сделать это окольными путями. Государственный капитализм, как мы его установили у нас…. не соответствует обычному понятию государственного капитализма. Мы имеем в своих руках все командные высоты… Мы имеем в руках пролетарского государства не только землю, но и все важнейшие части промышленности… У частного же капиталиста мы учимся и приглядываемся к тому, как мы можем подняться и какие ошибки мы совершаем» 919 919 ' Ленин ВЯ. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 287, 288. 920 920 Там же. С. 289, 290. .

«Несомненно, — сказал Ленин, — что мы сделали и еще сделаем огромное количество глупостей. Никто не может судить об этом лучше и видеть это нагляднее, чем я. (Смех.)… Если наши противники ставят на вид и говорят, что, дескать, Ленин сам признает, что большевики совершили огромное количество глупостей, я хочу ответить на это: да, но, знаете ли, наши глупости все-таки совсем другого рода, чем ваши».

Ленин вспомнил одного из персонажей романа Ивана Тургенева «Рудин» — женоненавистника Пигасова. Отрицая способность женщин к логическому мышлению, он утверждал: «мужчина может, например, сказать, что дважды два — не четыре, а пять или три с половиною; а женщина скажет, что дважды два — стеариновая свечка».