Е. Прудникова - Революция 1917-го в России — как серия заговоров

«Советская власть осталась себе верна: в момент, когда вновь над революцией скопились грозовые тучи, первым ее судорожным движением было “додушить” то немногое из независимой печати, что еще осталось в живых.

Наступление, провозглашенное в воззвании Совета Народных Комиссаров, началось с победоносного закрытия “Новой жизни Ничего другого от власти, боящейся света и гласности, трусливой и антидемократичной, попирающей элементарные гражданские права, преследующей рабочих, посылающей карательные экспедиции к крестьянам, — нельзя было и ожидать. Не первый раз уже обречена “Новая жизнь” насильственному молчанию: ее закрывали Пальчинские, ее закрывают Зофы и Володарские».

15 июня Гиппиус писала в своем дневнике: «Кузьмин (заместитель Володарского) объявил, что социалистические газеты будут закрывать без суда (уже закрыл), а на буржуазные накладывать штраф до полумиллиона, “они сами и сдохнут”. Уже наложил: на “Новую жизнь” 50 тысяч» [52] Гиппиус, 2004, с. 476 .

Политическая обстановка середины лета 1918 г. настолько обострилась (усиление гражданской войны, слившейся с интервенцией, тяжелое экономическое положение), что 16 июля 1918 г. — ровно через месяц после последнего приостановления — решением СНК «Новая жизнь» была снова закрыта, на этот раз — навсегда: «16 июля в 6-м часу дня в редакцию газеты “Новая жизнь” явился представитель комиссариата по делам печати и предъявил ордер, по которому Петроградское издание “Новой жизни” закрыто навсегда» [53] Вайнберг, 1990, с. 8 .

Горький подписал протест редакции и тотчас же апеллировал к Ленину, справедливо полагая, что без его ведома или согласия на эту акцию никто не решился бы. «Дорогой Владимир Ильич! — писал Горький. — Вопрос о “Новой жизни” принял очень острую форму, рабочие и служащие требуют определенного ответа: будет “Новая Жизнь” или нет? Из помещения редакции латыши вытурили И.П. Ладыжникова, Гржебина, Базарова. Очень прошу Вас — ответьте — по возможности скорее — разрешите Вы газету или нет? День стоит нам 10 тысяч. Убедительно прошу Вас сказать — да или нет?».

Письмо Ленину не помогло. Публицистов «Новой жизни» Ленин критиковал еще до Октябрьского переворота, не приемля ни их позиции по отношению к войне, ни их призывов к согласию социалистов разных оттенков. Тем более критицизм «якобы интернационалистов» стал, по мнению Ленина, неуместен в обстановке все обострявшегося внутреннего и внешнего положения. Члены Петроградского комиссариата советовались по вопросу закрытия газеты с Лениным, который ясно выразил свое отношение:

«Конечно, “Новую жизнь” нужно закрыть. При теперешних условиях, когда нужно поднять всю страну на защиту революции, всякий интеллигентский пессимизм крайне вреден. А. Горький — наш человек… Он слишком связан с рабочим классом и с рабочим движением, он сам вышел из “низов ”. Он безусловно к нам вернется».

В середине января 1919 г. Горький в письме обратился к Ленину с предложением возобновить газету: «…не находите ли Вы теперь удачным возобновление “Новой жизни”? Если — да, то хорошо бы, чтоб эта газета вышла одновременно с газетой меньшевиков, — настаивать на одновременности меня побуждают соображения отнюдь не материального характера». Газета меньшевиков «Всегда вперед» начала выходить 22 января 1919 г., но уже 26 февраля была закрыта постановлением ВЦИК. В первом пункте проекта резолюции ВЦИК, написанного Лениным, отмечалось, что статьей «Прекратите гражданскую войну» в номере от 20 февраля газета «окончательно доказала свое контрреволюционное направление». Вопрос же о возобновлении «Новой жизни» с тех пор больше не поднимался. Итак, до окончательного закрытия в июле 1918 г. общественно-литературная социал-демократическая газета «Новая жизнь» трижды подвергалась временному приостановлению. В истории «Новой жизни» нашла отражение цензурная политика властей в революционной, постмонархической России.

1. Вайнберг И. Горький, знакомый и незнакомый // Горький М. Несвоевременные мысли. Заметки о революции и культуре. М.:, 1990.

2. Галушкин А.Ю. В защиту свободы печати: «Газета — протест», «Слову — свобода!», «Щит» // De Visu. 1993. № 4.

3. Гиппиус З.Н. Петербургские дневники. 1914–1919. Нью-Йорк; М., 1990.

3. Горький М. Полн. собр. соч. Письма: В 24 т. М.: 2004.

4. Ленин В.И. Полн. собр. соч. М.: 1962.

5. Летопись литературных событий в России конца XIX — начала XX в. (1891 — октябрь 1917). Вып. 3 (1911 — октябрь 1917). М.: 2005.

Заявленная тема необъятна. Она включает в себя две столь гигантские сферы социально-духовного бытия, что подробное научное исследование каждой из них едва ли уместится в одной книге. Цель данной статьи несколько сужена. Предлагается рассмотреть вопрос участия мусульман и их организаций в российских событиях, охватывающих сравнительно небольшой временной отрезок — от революционного переворота осенью 1917 года до начала гражданской войны весной 1918-го. Предыдущая исламская история освещается схематично. Последующее участие исламских партий и движений в гражданской войне требует отдельного рассмотрения.

Острота (во многом искусственная), которую приобрело положение ислама в современной России, делает необходимым не простое изучение, а тщательное препарирование его истории. Сто лет назад мусульмане, да и все остальные получили, как позитивный, так и негативный опыт революционной и контрреволюционной борьбы.

В постсоветский период появилась масса научных, полунаучных и вовсе ненаучных публикаций на означенную тему. Большинство из них преподносят события важнейшего отрезка времени и его исламской составляющей в антисоветском и антикоммунистическом ключе, неся следы явного политического заказа. Это — не обвинение. Это — констатация непреложного факта, что историография в любом обществе выполняет роль идеологической обслуги правящего класса.

Конечно, всегда были и есть честные историки, труд которых, совпадая или не совпадая с официальной точкой зрения, не является плодом конъюнктуры. Однако буржуазная власть, укрепившаяся практически на всём постсоветском пространстве, естественным для неё образом заботится о соблюдении своих интересов, активно привлекая для этого историческую науку и довольно жёстко подчиняя её себе. Подчеркнём ещё раз: данное явление закономерное. Вопрос заключается в том, насколько конкретная классовая позиция (сейчас модно маскировать её под «независимую») соответствует критериям объективности, помогает ли она народам правильно осознать свои роль и место в прошлом, настоящем и будущем?