Владлен Логинов - Ленин в 1917 году

По истечении 15 минут после начала речи председатель прервал Ленина: «Ваше время истекло». Но в зале поднялся такой шум, что пришлось ставить на голосование. «Большинство за продление речи», — констатировал президиум. И Владимир Ильич продолжил…

Отличие политики соглашателей от политики революционной он продемонстрировал на простом примере. Вся пресса писала в те дни о неуемных аппетитах олигархов, зарабатывавших на военных поставках до 500–800 процентов прибыли. В министерских кругах и в газетах гадали — каким же образом, при новой-то власти, им удается так обделывать свои дела?

Если вы действительно заботитесь о жизни и благе народа, отвечал Ленин, то «опубликуйте прибыли господ капиталистов, арестуйте 50 или 100 крупнейших миллионеров (Суханов, естественно, написал: 200–300. — В.Л .). Достаточно продержать их несколько недель, хотя бы на таких же льготных условиях, на каких содержится Николай Романов, с простой целью заставить вскрыть нити, обманные проделки, грязь, корысть, которые и при новом правительстве тысяч и миллионов ежедневно стоят нашей стране» [492] Там же. С. 267, 268. (Выделено мною — В.Л .) .

Что же это — покушение на капитализм? Нет! Потому что в России мы имеем дело с явлениями аномальными даже для капитализма.

Когда сегодня пишут о том, что большевики разрушили процветающую российскую рыночную экономику европейского типа, то забывают о том, что таковой просто не существовало. В годы войны сложился какой-то иной — «дикий» капитализм.

Известный экономист Владимир Александрович Базаров как раз в эти дни писал: «Война и вызванная ею экономическая и финансовая разруха создали такое положение вещей, при котором частный интерес частного предпринимателя направлен не к укреплению и развитию производительных сил страны, а к их разрушению. В настоящее время выгоднее — в ожидании повышения цен — держать в бездействии материальные составные части капитала, нежели пускать их в оборот; выгоднее производить на самых разорительных для страны условиях никуда не годные предметы военного снабжения, нежели добросовестно обслуживать насущные потребности народных масс… Можно ли удивляться, что так называемое „народное хозяйство“ превратилось у нас в разухабистую вакханалию мародерства, промышленной анархии, систематического расхищения национального достояния?» [493] «Новая жизнь», 1917, 24 мая.

И соглашаясь с Базаровым, Ленин пишет: «Вакханалия мародерства — нет иного слова для поведения капиталистов во время войны. Эта вакханалия ведет к гибели всю страну. Нельзя молчать.

Нельзя терпеть» [494] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 32. С. 203. . Именно эту аномальность капитализма Владимир Ильич и разъясняет делегатам Всероссийского съезда Советов. Прибыли в 500–800 процентов, говорит он, российские промышленники берут «не как капиталисты на свободном рынке, в „чистом“ капитализме, а по военным поставкам». Поэтому предлагаемые большевиками меры — это не «анархия» и «не социализм. Это — открытие глаз народу на ту настоящую анархию и ту настоящую игру… с достоянием народа, с сотнями тысяч жизней, которые завтра погибнут… Я знаю, что вы этого не хотите, что большинство их вас этого не хочет и что министры этого не хотят, потому что нельзя этого хотеть, так как это — избиение сотен миллионов людей. Но… это связано с вопросом о власти» [495] Там же. С. 267, 269. .

И не надо бояться угроз гражданской войной. «Вы… знаете, что революция по заказу не делается, что революции в других странах делались кровавым тяжелым путем восстаний, а в России нет такой группы, нет такого класса, который бы мог сопротивляться власти Советов. В России эта революция возможна, в виде исключения, как революция мирная» [496] Там же. С. 270. .

Что же касается целостности России, то «тут ближе подходит к истине даже Крестьянский съезд, который говорит о „ федеративной “ республике и тем выражает мысль, что русская республика ни одного народа ни по-новому, ни по-старому угнетать не хочет, ни с одним народом… не хочет жить на началах насилия. Мы, — заявил Ленин, — хотим единой и нераздельной республики российской с твердою властью, но твердая власть дается добровольным согласием народов» [497] Там же. С. 269. (Выделено мною — В.Л ). .

«Оставляя в стороне прапорщиков, либеральных адвокатов и прочих подобных, — пишет Суханов, — у рабоче-крестьянской части собрания классовый инстинкт был, пожалуй, даже на стороне Ленина, хотя предубеждение мешало этому проявиться…» И президиуму пришлось немедленно вытащить на трибуну Керенского, который «в глазах большинства… одержал над ним блистательную победу. Керенскому после Ленина стоило немногого нарядиться в тогу демократизма и благородства, сыпать фразами о свободе, щедро сулить мир всему миру — и разбойникам-капиталистам, и товарищам-пролетариям. В ответ на проект Ленина арестовать ради скорейшего мира (?) сотню-другую (?) биржевых магнатов Керенский, пожиная бурю аплодисментов, бросил: „Что же мы, социалисты или держиморды?..“

…А когда левый сектор ответил на „держиморду“ шумом и топаньем, то деревянный, с неповоротливыми мозгами председатель Гегечкори, любезный кавказскому сердцу старика Чхеидзе, разъяснил, что „держиморда“ — это литературное слово. На этом основании сменивший Керенского Луначарский с места в карьер назвал Гегечкори держимордой…» Прав был Суханов: «в этих собраниях убедить друг друга речами было нельзя» [498] Суханов Н.Н. Записки о революции. Т. 2. Кн. 3–4. С. 253, 260–261. .

А за стенами Съезда Советов обстановка все более накалялась. 4 (17) июня несколько сот кронштадтцев прибыли на Марсово поле. К ним присоединились несколько сот солдат гарнизона. Повод был вполне основательным: почтить память тех, кто пал в дни Февраля. Выступали только большевики — Николай Крыленко, от моряков — Федор Раскольников и от Военной организации — А.Я. Семашко. По тем временам демонстрация была не столь уж многочисленной, но она явно свидетельствовала о нарастании возмущения и революционных настроений в массах [499] См.: Рабинович А. Кровавые дни. Июльское восстание 1917 года в Петрограде. С. 65–66. .

Через два дня, 6 июня, состоялось совместное заседание ЦК, Исполнительной комиссии ПК и «военки». Николай Подвойский и Владимир Невский, опираясь на те данные, которые Военная организация представила ЦК, вновь подняли вопрос о санкции на проведение демонстрации. Цель — наглядно показать делегатам Всероссийского съезда решимость солдат и рабочих в борьбе против войны и, как выразился Подвойский, — «пробить брешь на съезде».

Цифры, приведенные «военкой» — о готовности к выступлению 60 тысяч солдат, видимо, произвели впечатление на Владимира Ильича. Он высказался за подготовку к демонстрации: если «таково мнение солдат и пролетариата», то их надо поддержать, «их лозунги — наши лозунги». За демонстрацию выступил Яков Свердлов: «Надо дать организованный выход из того настроения, которое есть в массе». «За» были члены ЦК Сталин и Григорий Федоров. При этом Федоров особо подчеркнул, что манифестанты должны быть безоружны.