Виталий Ларичев - Колыбель предков

Впрочем, для окончательного решения все еще недоставало одной весьма существенной особенности, не дававшей покоя самым последовательным сторонникам возведения австралопитеков в почетный ранг недостающего звена, — они, австралопитеки, как считалось, не умели изготовлять и использовать орудия, что определяется как первый и самый весомый признак человеческого статуса. Дарт нетерпеливо наверстывал упущенное за предшествующие десятилетия. Не давая передышки противникам, он высказал мысль о том, что австралопитеки представляли особую стадию в культурной эволюции человечества, когда в качестве орудий использовались не камни, а кости, зубы и рога животных. Дарт даже предложил особое название для этапа недостающего звена — osteodontokeratic kulture, «культура кости, зубов и рогов».

Дарт отдавал отчет в том, что его идея не лишена уязвимых мест: чрезвычайно трудно было доказать использование большинства естественных орудий, поскольку следы работы на них не прослеживались. Тогда в поисках подтверждения он стал изучать не отдельные изолированные кости, а весь комплекс, вместе с окружающими остатками. Случайно ли в одном блоке залегала масса расщепленных костей и клыков свиньи? Почему такой же клык свиньи расположен рядом с несколькими черепами антилоп, включенных в глыбу камня? Не примечательно ли открытие в блоке брекчии, размером около одного кубического фута, черепов павианов и австралопитека с расположенными между ними нижними челюстями еще двух павианов? Как объяснить факт расположения костяных обломков или даже целых сравнительно тонких объектов внутри трубчатых костей конечностей? Одна находка такого рода оказалась совершенно уникальной: в нижней половине обломанной бедренной кости крупной антилопы прочно застрял рог газели. Очевидно, австралопитек, добывая мозг или пытаясь разломать кость, настолько основательно вогнал рог в трубку бедра, что так и не смог извлечь ее обратно. Подобное манипулирование костью и рогом не могла бы выполнить ни одна обезьяна.

Стараясь доказать использование обломков трубчатых костей и искусственную обработку части их, Дарт обратил внимание на высокий процент приостренных костяных отщепов, сколотых при продольном расщеплении трубчатых костей антилоп. Видимо, они раскалывались по строго определенному плану: сначала отделялась головка, а затем с проксимального конца с помощью лопаток, нижних челюстей, рогов и массивных обломков расщеплялась трубка. Отколотые фрагменты превращались в любой инструмент. Иногда части костей ломали руками. В результате появлялся характерный спиралевидный разлом. Из таких обломков делали спиралевидные ножи, толкушки и даже, по утверждению Дарта, ложки, разумеется древнейшие в мире. С помощью их из черепов павианов извлекался мозг. Такое предположение позволили высказать Дарту особенности краев проломов в черепах («бахрома, свисающая внутрь мозговой полости»). Австралопитек, по-видимому, заметил, что острый край пли конец расщепленных костей быстро тупился и терял эффективность. Поэтому для увеличения долговечности инструментов и усиления результативности труда рабочий край ретушировался, то есть вдоль него снимался последовательный ряд чешуек, вследствие чего лезвие становилось прочным, устойчивым, как зубной ряд челюсти антилопы. Дарт выделил девять обломков, края которых имели следы дополнительной подправки — ретуширования.

Обобщая наблюдения, связанные с раскрытием образа жизни австралопитеков и использования ими орудий, Дарт пришел к выводу об открытии им костяного века, который представлял собой древнейший этап доистории человечества, предшествовавший веку обработки камня. Последующий переход предков человека из костяного в каменный век столь же революционен по характеру, как прыжок из каменного в век металла, а от него в век атома. Таким образом, найдена была просмотренная ранее археологами ступенька эволюции человечества. Ее проглядели из-за того, что слишком много усилий было затрачено на доказательство искусственности обработки камней, встречающихся в пещерах и на берегу рек вместе с костями «допотопных» животных, а потому на следы использования костей не обращали должного внимания. Значение открытия костяного века трудно переоценить. Если Дарт прав в своих заключениях, очередная буря в антропологии поднята им не напрасно: австралопитеки не могли более включаться в семейство антропоидных обезьян. Эти существа, вооруженные орудиями из кости и рогов, следовало расположить у основания родословного древа человека, отдав им на откуп место недостающего звена!

Концепция Дарта была встречена с нескрываемым скептицизмом — никто не хотел верить в «костяную индустрию» австралопитеков. Дискуссия грозила стать бесконечной и, по существу, бесперспективной. Однако Дарт не складывал оружия и не терял присутствия духа — разве Дюбуа пришлось в свое время легче в борьбе с пересмешниками и скептиками? Исследования продолжались, и Дарт не терял надежды получить факты, подтверждающие его правоту.

Они не замедлили появиться. Однажды в лабораторию Дарта пришел геолог Брэйн, занимавшийся детальным изучением почв, прослеженных в разрезах Макапансгата и Стеркфонтейна, и сказал:

— Помните, профессор, красный гравиевый песчаник Стеркфонтейна, который располагается на двадцать пять футов выше серой австралопитековой брекчии? Так вот, при раскопках в нем я нашел сто двадцать девять камней со следами оббивки!

— Вы шутите, Брэйн, — усомнился Дарт. — Ведь красный гравий, насколько я знаю, древнее любого из горизонтов стоянок человека древнекаменного века в Южной Африке.

— В том-то и дело! Я занес камни Риту Лоуву, а он сказал мне, что подобные изделия напоминают ему орудия из галек, которые он собрал на высоких берегах рек Кафуа и Катера.

— Он, наверное, ошибся. Это невозможно! — взволнованно воскликнул Дарт. — Кафуанские гальки считаются самыми древними изделиями человека.

— Давайте зайдем в университет и взглянем на камни, — предложил Брэйн.

Через полчаса Рит Лоув демонстрировал в своем кабинете Дарту и Брэйну семнадцать галечных орудий, от деленных им от остальной коллекции. Он говорил торжественно:

— Я абсолютно уверен, что эти гальки представляют собой каменные орудия кафуанского типа. Точно такие же изделия я привез из Уганды и Танганьики. Ну, хорошо, — добавил он, заметив недоверие Дарта, — давайте сразу же сравним их с гальками, подобранными на берегах Кафуа и Кагера.

Лоув достал из шкафа деревянный лоток с камнями и поставил его на стол рядом с гальками из Стеркфонтейна. Сходство действительно очевидное. Предельно примитивные орудия, современники поистине подлинной; зари человечества, выделывались из малоподходящих для обработки галек кварца, кварцита и доломита.