Коллектив авторов - Мир в ХХ веке

“Россия и Европа” — это и тема многовековых связей и взаимного переплетения исторических судеб их народов. Многочисленные конфликты в прошлом и две мировые войны в XX в., начавшиеся на европейском континенте, неизбежно втягивали в них Россию. Поэтому современный и будущий мир продолжает зависеть от того, насколько глубокой и успешной будет новая международная архитектура Европы и новая система европейской безопасности, которые позволят обеспечить безопасность и процветание всех государств и народов Европы.

Конец XX в. ознаменовался новым обострением национальных проблем, в том числе и на европейском континенте. Национальные конфликты затронули многие страны и регионы Европы, в том числе и Россию. От того, насколько успешным будет совместное преодоление и предупреждение этих конфликтов, будет во многом зависеть будущее Европы.

Европа да и весь мир сталкиваются сегодня со многими новыми проблемами и вызовами. Их разрешение требует общих усилий мирового и в том числе европейского сообщества. Россия все более включается ныне и в процесс европейской интеграции. Для России это прежде всего вопрос экономический.

Наконец, “Россия и Европа” — это проблема общности культуры и цивилизации. Многовековое переплетение истории, культуры, литературы и искусства, науки и образования создали прочную традицию взаимосвязи и взаимовлияний. Будущее европейской цивилизации включает в себя историческое достояние всех населяющих ее стран и народов; и в этом цивилизационном потоке России принадлежало достойное место в прошлом, оно должно связать в общий европейский процесс нынешнюю и будущую Россию.

В XX век Россия вступала с грузом нерешенных проблем, являясь страной догоняющего развития.

Общенациональной задачей, стоявшей перед ней на рубеже веков, стало завершение индустриальной модернизации, предполагавшей решение двух ключевых задач: формирование эффективной экономической системы, основанной на рыночных отношениях, и создание демократических институтов и предпосылок к построению гражданского общества.

Россия к этому времени уже смогла достичь немалых успехов. Реформы 60-70-х годов XIX в. заметно преобразили российскую действительность. Был завершен промышленный переворот; капиталистические отношения достаточно глубоко внедрились не только в городскую жизнь, но и в патриархальный крестьянский уклад; самая протяженная в мире сеть железных дорог значительно ускорила товарный обмен и распространение достижений цивилизации в самые отдаленные уголки страны; Россия все активнее включалась в мировую экономическую систему, приобщалась к европейскому типу демократии. Достаточно сказать, что объемы производства промышленной продукции в России были самыми стремительно растущими из всех развитых стран (они выросли здесь за 1861–1900 гг. в семь раз, в то время как в Англии — в два раза, а во Франции — в 2,5 раза).

Тем не менее попытки Александра II вслед за отменой крепостного права приступить к реализации конституционных проектов Александра I и М.М. Сперанского так и не были осуществлены. Убийство царя-реформатора не только положило конец эпохе “великих реформ”, но и привело его наследников к твердому убеждению в том, что именно реформы, ведущиеся в направлении демонтажа самодержавной власти, грозят России катастрофой.

“Временные правила” о печати 1882 г. восстановили и даже усилили административный контроль за прессой; университетский устав 1884 г. ограничил автономию университетов; было ликвидировано высшее женское образование и запрещено обучение в гимназиях “кухаркиных детей”. Законодательные акты 1889–1892 гг. значительно урезали возможности местного самоуправления, отчасти вернув помещикам власть над крестьянским обществом. Вместе с тем все эти шаги нового монарха вряд ли можно назвать, как это утверждалось в советской историографии, “контрреформами”. Более уместным и правильным было бы определение “консервативная модернизация”, ибо остановить процесс перехода России к индустриальному обществу все эти меры не могли, да и не ставили такой цели. Перерастание сословно-феодального российского общества в гражданское было замедлено, но не повернуто вспять.

Вместе с тем замедление социально-политических изменений в стране приводило к диспропорции политического и экономического развития, так как самодержавный тип власти все более вступал в противоречие с нарождающимся новым типом экономического развития страны, обостряя и без того непростую социально-политическую ситуацию в российском обществе.

К началу XX в. в стране сложились две группы противоречий, определивших во многом ее последующее развитие. К первой из них можно отнести противоречия, имевшие место в стране еще в дореформенный период: между государством и личностью; между центром и окраинами страны; между русским народом и “инородцами”; между городом и деревней и т. п. Ко второй — связанные с нерешенностью задачи индустриальной модернизации российского общества. В числе назревших задач можно назвать необходимость ликвидации помещичьего землевладения, стремительной индустриализации, выработки нового общественного идеала, трансформации абсолютной монархии в парламентскую, формирование многопартийной системы, борьбы с бюрократизацией системы власти и управления и др. Сохранение же традиционного уклада (за что выступал император Николай II и его окружение) грозило стране серьезными социальными потрясениями.

Таким образом, выбор для власти в начале века можно определить как альтернативу между реформами и революцией.

Необходимость изменений в политической системе страны признавалась даже ортодоксальными ее представителями. Едва ли не центральным требованием земской общественности и интеллигенции в начале века стало предложение включить выборных представителей земств в состав членов Госсовета. За это ратовал даже П.К. Победоносцев, полагавший, что принятие царем такого решения будет меньшим злом, нежели возможный “бунт”. Однако последнее слово оставалось за царем. И это слово было “Нет!”.

Специфика социально-политического и экономического развития России этого времени определила и особенности генезиса российской многопартийности. Первые политические партии возникали в подполье.

Они в отличие от западноевропейских партий складывались не столько “снизу” (вырастая из сложившихся социальных общностей), сколько “сверху” (при помощи и участии российской интеллигенции, выступавшей в роли “дрожжей” социально-политического развития страны в начале века). Вначале в национальных окраинах страны возникли национальные и социалистические партии Гнчак (1887 г.), Дашнакцутюн (1890 г.), Социал-демократия Королевства Польского (1893 г.), Бунд (1897 г.) и лишь затем появились первые общероссийские партии левого крыла — РСДРП (1898–1903 гг.), партия социалистов-революционеров (1901 г.) и др.