Коллектив авторов - Мир в ХХ веке

Обе кампании провалились, что, впрочем, не смутило ни Мао, ни подавляющее большинство верившего в него народа, прежде всего фанатичной молодежи. Внутренние распри в правящей партии между сторонниками Мао и их трезво мыслившими противниками усугубили ситуацию и привели страну к серьезному общему кризису. Только смерть Мао и приход к власти Дэна Сяо-пина резко изменили ситуацию. Практичность политики Дэна и знаменитые решения 1978 г., разрешившие народу иметь собственность, создавать небольшие частные предприятия и оперировать товарами на свободном рынке, резко изменили положение в стране. За 20 с лишним лет Китай изменился до неузнаваемости, а от советско-социалистических традиций в нем остались лишь крупные государственные нерентабельные предприятия и гегемония КПК с лозунгом о строительстве “социализма китайского типа”, который на деле, впрочем, уже совсем не тот, что пытался создать Мао.

Трансформация Китая и его отказ от прежних методов управления экономикой не означали элиминирования роли государства. Государство по-прежнему играет очень важную роль и в экономике, и во всей жизни страны. И, что немаловажно, это было учтено некоторыми другими странами, шедшими по тому же пути, прежде всего Вьетнамом, который в 80-е годы тоже отказался от этого пути и добился на новом (опять-таки при сохранении роли государства и даже Компартии) немалых успехов. В меньшей степени это коснулось шедших бок о бок с Вьетнамом Лаоса и Камбоджи, но и там были начаты реформы, постепенно переводившие отсталое хозяйство этих стран на рыночно-частнособственнический путь.

Надо сказать, что роль государства в экономическом развитии была очень заметной и во всех тех странах послевоенного Востока, которые не имели никакого отношения к советско-социалистическому стандарту. Быстро развивавшиеся Южная Корея и Тайвань, Малайзия и Индонезия хорошо знакомы с авторитарными режимами, служившими своего рода переходом от прежних форм хозяйства к новым, рыночно-частнособственническим. В еще большей степени эту же роль сыграли государства на всем исламском Востоке, будь то склонный к либеральной демократии Египет, насыщенные английскими демократическими традициями Пакистан и Бангладеш или пытавшиеся создать некий “арабский социализм” Сирия и Ирак. То же самое следует сказать о Ливии и арабских монархиях в Азии. Даже Турция достигла своих современных успехов только благодаря авторитарному государству, патронируемому военными.

Государство взяло в свои руки экономическую политику (как и вообще всю власть) в Бирме. Сильно государство в Таиланде. Только в Индии и на Цейлоне, где английская демократическая традиция оказалась всего сильнее, об авторитаризме говорить не приходится. Однако и там государство заботливо берет на себя крупнейшие дорогостоящие и капиталоемкие проекты, которые просто не под силу представителям частного капитала, но нужны стране.

Государство и общество. Вторая важнейшая функция крепкого и даже авторитарного государства в развивающемся мире — это перевоспитание общества. Чуждая для традиционного Востока система рыночно-частнособственнического хозяйства, созданная по европейскому стандарту, требовала переподготовки людей — собственников, предпринимателей, мастеров рыночной конкуренции, даже просто обычных ремесленников и крестьян. На Западе труженик капиталистического хозяйства воспитывался веками, не говоря уже об античном фундаменте и средневековых вольностях в городе, которые облегчали процесс. На традиционном Востоке никакой античности не было, а богатые торговые города имели мало общего с европейскими и полностью, даже весьма жестко, контролировались государством в лице его аппарата власти.

Для традиционного Востока было характерно так называемое “поголовное рабство” — феномен, отмеченный древними греками еще во времена греко-персидских войн и философски осмысленный Гегелем и Марксом. Суть его в том, что в обществе, построенном на основе власти-собственности, где власть первична и абсолютна, правитель — повелитель, а аппарат администрации — неодолимая сила, по своей воле и собственному разумению занимающаяся централизованной редистрибуцией, т. е. перераспределением совокупного продукта, общество составляют не граждане, а подданные. Подданный же и есть раб по отношению к власти. Более того, и сама дифференцированная по рангам администрация построена таким образом, что каждый нижестоящий находится в полной зависимости от стоящего над ним начальника.

Разумеется, в разных странах Востока сервильный комплекс проявлял себя различно, но он, тем не менее, был везде и потому всюду следовало его выкорчевывать. В деколонизованных странах этот комплекс предстал перед миром как символ слабости социума, отсутствия гражданского общества, без которого успешный экономический рост и тем более социальный прогресс немыслимы. Марксистский тезис о том, что крестьянин в XIX–XX вв. — это мелкий буржуа, — в наши дни уже практически пересмотрен в отечественной историографии. Восточный крестьянин, даже зажиточный и торгующий своим продуктом на рынке, только должен был стать похожим на буржуа, если для этого будут созданы подходящие условия. Собственно, именно к этому стремились и стремятся в наши дни государства деколонизованных стран.

Добиться этого нелегко, ибо сначала необходимо приспособить людей к безжалостным условиям капиталистического рынка. Государство в этой ситуации выступает как амортизатор, берущий на себя некоторые страховые функции и помогающий в первую очередь крестьянину выжить в нелегких условиях нового и непривычного для него существования [555] Вот характерный пример. Традиционно в неурожайные годы налоги на Востоке везде снижались или вовсе не взимались. Это было нормой для восточного государства. Но какое дело до урожая капиталистическому банку, дающему ссуды и требующему проценты и возврат долга?! Государство вынуждено вмешиваться в эти отношения и вносить в них привычные для населения страны коррективы. . Но и этого далеко не достаточно. Развитие рыночно-частнособственнических отношений ведет к тому, что миллионы неприспособившихся к ним выбиваются из колеи привычной жизни. Именно государство вынуждено брать на себя заботу о том, чтобы помочь обеспечить им минимальный стандарт существования. Разумеется, все эти функции уместнее выполнять авторитарному государству. Поэтому не приходится удивляться тому, что либеральная демократия во многих государствах деколонизованного Востока пока не имеет достаточно прочных позиций.

Взаимоотношения государства и общества осложняются еще и тем, что на успешную помощь и необходимую страховку у государства обычно нет необходимых средств. Немногие богатые нефтедолларами, в основном арабские, страны могут это себе позволить. О современной Японии, Тайване или Южной Корее тоже говорить не приходится — сегодня все они уже практически не относятся к числу развивающихся; это богатые и развитые страны. Но что касается большинства стран Востока, то для них проблема упирается в отсутствие средств. Проще говоря, бедность — это, пожалуй, одна из важнейших проблем современного Востока, причем проблема практически неразрешимая.