Коллектив авторов - Мир в ХХ веке

Патриаршество, по мнению Вселенского патриарха, следовало упразднить хотя бы временно, как значительное препятствие к восстановлению мира и единства в Русской Православной церкви. Эти решения Григория VII строго соответствовали внутреннему государственному замыслу советских властей по укреплению “обновленческой” и ликвидации патриаршей церкви.

Следует отметить, что под церковными кругами, верными правительству СССР, подразумевалось не все “демократическое духовенство”, к 1924 г. имевшее три разветвления, а только “Живая церковь”, которой в государственном политическом плане по расколу Русской Православной церкви отводилось лидирующее место. Работа Миссии в России усилила пошатнувшееся было “церковное обновление”.

Но волнения по поводу церковного раскола в России испытывали и в других Православных поместных церквах, и уже в феврале 1924 г. русские приходы посетила делегация Иерусалимского патриархата во главе с Константином Григориади, секретарем патриарха. Их объективная оценка дала возможность предстоятелям поместных церквей разобраться во внутрицерковной ситуации в России.

«Цель нашего посещения Св. Православных церквей в России следующая: с лишком три года патриархаты Восточных Православных церквей обеспокоены всякого рода сообщениями и доносами об упадке и разделении в России Православной веры и Апостольской церкви.

До нашего сведения дошло, что в России полный развал Церкви, и незаконным собором (речь идет об “обновленческом соборе” 1923 г. — О.В.) осудили Главу Российской Православной церкви св. отца патриарха Тихона.

Мы посетили в России свыше 200 городов и первенство воздали лишь правоверной Православной церкви, возглавляемой священным патриархом Тихоном и его митрополитами, архиепископами и епископами. Все остальное отделившееся, как то: “обновленцы”, “живоцерковцы”, “Возрождение”, “Трудовики” — не что иное, как еретики.

Все возглавляющие это движение не суть пастыри, а волки и разбойники, и не за кого так не обидно, как за свернувшегося главу обновленцев митрополита Евдокима — монаха, отдавшегося служению не Христу, а диаволу.

От этих пастырей овцы бегут, и во очию нас они успеха не имеют, ибо они отпали от истины и размножают безбожие и усиливают гонение на правоверную Церковь и ее служителей. Все нововведенцы в православии в России являются пред патриархатами Восточных Православных церквей врагами, Богоотступниками, еретиками аки Арий. Суд Божий и правый осудит их по делам и беззаконию их!

…Св. Восточная Православная Церковь молится день и ночь о здравии и спасении Св. Отца Тихона и всей Российской иерархии.

…Заповедаем Вам и подтверждаем, что Восточная Православная церковь верна и непоколеблема летоисчислению Юлианскому (старый стиль). Благословение Гроба Господня да прибудет с Вами во все дни до скончания века. Аминь.

Эта поддержка братских Православных церквей была очень важна в тяжелый период усиливающегося руками государства раскола Русской церкви.

В своем ответном Послании Восточным патриархам Святитель Тихон писал:

“Благодарю за выраженные чувства верности Святой церкви Православной и преданности Нам. Просим верить, что мы не пойдем на соглашение и уступки, которые приведут к потере чистоты и крепости…

В 30-е годы пристрастное отношение к Русской церкви, существующей в условиях политического нажима и гнета как со стороны русской эмиграции, так и со стороны Вселенской патриархии усиливается.

Константинопольский патриарх, нарушая каноническую неприкосновенность, дал согласие на переход в юрисдикцию Вселенской патриархии митрополиту Евлогию с подчиненными ему западноевропейскими приходами. Сам переход никак не был оформлен. Следует отметить, однако, что в грамоте Константинопольского патриарха Фотия такой порядок управления рассматривался как временный:

“…Мы синодальным определением постановили, что все Русские Православные приходы в Европе, сохраняя неизменною доселе существующую свою самостоятельность, как особой Русской Православной церковной организации, и свободно управляя своими делами, рассматривались бы впредь, как составляющие временно единую экзархию Святейшего Патриаршего Престола на территории Европы, непосредственно от него зависящую под его покровительством находящуюся и в церковном отношении, где нужно, им руководимую” [185] Евлогий (Георгиевский), митрополит. Путь моей жизни. М., 1994. С. 573. .

Были и другие факты нарушения канонической неприкосновенности: “приглашение в 1932 г. Русской Православной церкви на Пред соборное совещание (Просинод) на условиях неорганизованной церковной массы, не имеющей якобы канонического возглавления; сепаратные действия некоторых патриархатов (Константинопольского и Александрийского) в деле признания англиканской иерархии без привлечения к обсуждению этого вопроса прочих Православных церквей, в том числе и Русской” [186] Потапов И. Указ. соч. С. 38. .

Но не все Восточные патриархаты придерживались такой позиции. По-прежнему близкими в этот тяжелый для Русской церкви период были отношения с Антиохийским патриархатом. Григорий IV поддерживал линию митрополита Сергия (Страгородского), выбранную им в отношениях с богоборческим государством. В ответ на известительную грамоту митрополита о вступлении его на пост местоблюстителя, Антиохийский патриарх написал: “…Вы занимаете достойнейшим образом наивысший пост временного главы Святой Всероссийской Патриаршей церкви — этой дорогой сестры нашей, традиционной лучшей хранительницы и блюстительницы священных заветов чистейшего Православия и непреложных церковных канонов, до самоотвержения любящей прочих сестер своих, — и мы вторично обнимаем мысленно Ваше Высокопреосвященство и прочих преосвященных братьев — членов временно организованного Вами и под Вашим председательством Священного Патриаршего Синода святым о Господе братским лобзанием, несказанно радуясь за Вашу стойкость в хранении догматов веры и правил благочестия” [187] Там же. С. 61. .

Начавшаяся вторая мировая война в истории взаимоотношений Православных церквей — новый период, который отмечен не только чувством солидарности и братской любви к Русской церкви и воюющему русскому народу, но и консолидирующей ролью русского Православия как в Восточной Европе, так и на Православном Востоке. И эти процессы неотделимы от нового государственно-церковного курса в СССР.