Константин Кеворкян - Опасная книга. Феномен нацистской пропаганды

Мятежников открыто поддерживали Италия и Германия, которая направила в Испанию до 10 тысяч солдат. Националисты также использовали помощь нескольких тысяч португальцев, 600 ирландцев, ведомых генералом О’Дафи, и небольшого числа французов, русских белогвардейцев, англичан, американцев и латиноамериканцев плюс, разумеется, 75-тысячное марокканское войско, считавшееся «добровольным». Республиканцам помогали Советский Союз и левые силы Европы (в том числе, т. н. «Интербригады»). И, разумеется, каждая из противоборствующих сторон находила в разыгравшейся кровавой драме свои пропагандистские изюминки, тиражируемые соответствующими службами для создания образа непримиримого и страшного врага.

Главная ошибка межвоенного периода заключалась в том, что демо­кратические страны не смогли или не захотели преодолеть ту идеологическую, политическую, морально-психологическую несовместимость, которая разделяла их с Советским Союзом. Черчилль, выступая 9 мая 1938 года, сказал: «На востоке Европы находится великая держава Россия, страна, которая стремится к миру; страна, которой глубочайшим образом угрожает нацистская враждебность... Какими близорукими глупцами мы были бы, если бы сейчас, когда опасность так велика, мы чинили бы ненужные препятствия присоединению великой русской массы к делу сопротивления акту нацистской агрессии» (48). Через три месяца, когда советский посол в Лондоне Майский обедал у Черчилля, гостеприимный хозяин сообщил ему, что придумал новый лозунг: «Пролетарии и свободомыслящие всех стран, объединяйтесь против фашистских тиранов!» Тем западные демократии и ограничились.

В то же время действующий британский премьер Невиль Чемберлен в частном письме откровенно писал: «Должен признаться, что Россия внушает мне самое глубокое недоверие. Я нисколько не верю в ее способность провести действенное наступление, даже если бы она этого хотела. И я не доверяю ее мотивам, которые, по моему мнению, имеют мало общего с нашими идеями свободы. Она хочет только рассорить всех остальных. Кроме того, многие из малых государств, в особенности Польша, Румыния и Финляндия, относятся к ней с ненавистью и подозрением» (49). Вот корни Мюнхенского сговора.

Ну что ж, «советская (русская, коммунистическая, москальская) угро­за» — это удобный предлог, который внутри страны позволяет требовать от населения разнообразных жертв, а во внешнеполитической сфере всегда обеспечивает единый фронт заинтересованных в таком положении дел стран. А что касательно коммунизма, как идеологии? В 1987 году согласно опросу, посвященному Конституции США, почти половина населения США была уверена, что фраза «От каждого по способностям и каждому по потребностям» — статья Конституции США, а вовсе не лозунг из «Коммунистического манифеста» Маркса (50). Устойчивой идеологии без рационального зерна не существует, в том числе и в либерализме. Вопрос в плевелах.

Ни один из пунктов Версальского договора не раздражал Германию так, как тот, по которому был образован Польский коридор, дававший Польше выход к морю и отсекавший Восточную Пруссию от рейха. И в то же время, пожалуй, никакая европейская нация не была настроена против Третьего рейха столь непримиримо, как польская. Франц фон Папен в своих воспоминаниях подчеркивает: «Польско-немецкий конфликт по поводу меньшинств не стал изобретением Гитлера. Я сам видел, как ни одна встреча в Лиге Наций не проходила без серьезных трений или кризисов, случавшихся между поляками и немцами. Ситуация не улучшилась и во времена Третьего рейха. Хотя Гитлер запретил упоминать эту тему в немецкой прессе, подавление немецкого меньшинства администрацией польских воеводств не прекратилось» (51).

Невзирая на тлеющий конфликт, Гитлер в 1934 году выступил с инициативой по заключению польско-германского договора. В Германии идея рейхсканцлера не вызвала восторгов. Не нашел он под­держки и у немецкой армии, которая со времен главнокомандующего рейхсвером фон Секта была настроена прорусски и антипольски. Но со временем этот шаг очень пригодился Гитлеру. Дружественные отношения с Польшей помогли ему снова занять Рейнскую область, уничтожить независимость Австрии и Чехословакии.

В те годы Польша являлась авторитарным государством с сильными антикоммунистическими, антирусскими и даже антисемитскими тенденциями. Сам же Гитлер считал выдающимися политическими деятелями лидеров Польши Пилсудского и Бека. Первого он уважал вплоть до того, что после оккупации Варшавы немецкими войсками в 1939 году фюрер посетил бывшую резиденцию Пилсудского и возложил венок на его могилу. Но то случится позже.

А пока наследовавшая Пилсудскому военная хунта самоуверенно вела большую дипломатическую игру и на западе и на востоке. Один из ключевых деятелей хунты Юзеф Бек, человек скользкий и любящий интриги, выдвинул планы «Третьей Европы»: он хотел создать нейтральный блок стран от Балтийского моря до Геллеспонта под польским, разумеется, руководством. Расчеты строились на надежде «не только на безоговорочное включение Данцига в состав польского государства, но на гораздо большее — на всю восточную Пруссию, Силезию, более того — и на Померанию... нашу Померанию» (52). Немцы и лично Гитлер внимательно следили за этими маневрами и готовили свои меры противодействия.

Никто не знал точного количества немцев, оставшихся после версальских переделов проживать в Польше, а потому цифры разнятся от 750 000 до 1 000 000 человек. Польскими властями на них все время оказывалось сильное давление, вызывавшее постоянное напряжение во взаимоотношениях двух стран. Фон Папен: «Мы предложили правительству в Варшаве подписать специальное соглашение об уважении прав этнических меньшинств. Они отказались. Наконец, в ноябре 1937 года было решено, что оба правительства издадут сходные декларации по правам этнических меньшинств, о чем было заявлено в торжественной обстановке. Однако в результате ничего не изменилось» (53).

Постепенно сопротивление этнических немцев начало принимать организованные формы. Летом 1936 года в Катовице 119 местных немцев попали на скамью подсудимых за создание секретной организации. Им предъявили обвинение в том, что они сотрудничают со спецслужбами Третьего рейха, подготавливая восстание в Верхней Силезии. 99 обвиняемых признали виновными. Шестью месяцами позже 42 участника другой тайной немецкой молодежной организации были приговорены к длительным срокам тюремного заключения. Летом 1937 года та же участь постигла еще 48 юношей и девушек.

Отношения сознательно обострялись обеими сторонами, и уже 24 февраля 1939 года в германское посольство в Варшаве полетели камни. Нацистская пропаганда настойчиво рассказывала своим слушателям и читателям об убитых поляками немецких младенцах и беременных женщинах, и, в конце концов, накопившееся негодование в немецком обществе дало Гитлеру желанный общественный консенсус и повод к насильственному вторжению в Польшу 1 сентября 1939 года, хотя подготовка к нему велась заранее.