Алексей Тепляков - Опричники Сталина

Начальник Угловского райаппарата ОГПУ М. А. Моргунов в феврале 1933 г. был исключён из партии и затем осуждён на три года лагерей за укрытие (вместе с работниками этого алтайского района) от сдачи государству 170 цнт зерна. Отсидев 16 месяцев, Моргунов вышел на свободу и был принят в систему Сиблага. В июне 1933 г. райуполномоченный ОГПУ по Муромцевскому району Марыгин обвинялся по делу о разбазаривании хлеба. В декабре 1933 г. крайКК ВКП (б) поручила партколлегии привлечь райуполномоченного ОГПУ В. Д. Василевича и других ответработников Чулымского района к ответственности за махинации с хлебозаготовками, бесхозяйственность и незаконные поборы с колхозников [116].

Но самым ярким примером здесь может служить судьба самого Н. Н. Алексеева, которого осенью 1934 г. сделали крайним за проблемы в хлебозаготовках. Их трудности, связанные с затяжными дождями, центральные власти свалили на кулацких вредителей, не разоблачённых чекистами. Ни служебная активность, ни неформальные связи с руководством края ничем не смогли помочь видному чекисту, совершенно неожиданно для себя попавшего во вторую по счёту опалу.

Казалось бы, аппарат Алексеева демонстрировал подходящую чекистскую хватку: с 1 января по 3 августа 1934 г. управлением НКВД была ликвидирована 301 контрреволюционная группировка с 1.875 участниками, изъято 300 «антисоветских одиночек». В 1934 г. тройка при полпредстве ОГПУ не получала из центра полномочий расстреливать осуждённых. За первое полугодие она осудила по политическим делам «только» 3.202 чел. (арестовано же органами ОГПУ Запсибкрая было с 1 января по 10 июля 1934 г. 7.818 чел.) [117].

Однако сохранение весьма высокого уровня репрессий совершенно не помогло начальнику УНКВД. А ведь чекисты старались как могли. Например, в сентябре 1934 г. оперативником 2-го отделения СПО УНКВД ЗСК Я. С. Турчаниновым было сфабриковано дело повстанческой организации «Союза освобождения угнетённых и порабощённых крестьян и рабочих», выступавшей за установление демократической республики. По этому делу на Алтае был осуждён 41 чел., из которых девятерых расстреляли по приговору спецколлегии крайсуда от 7 октября 1934 г.

Грубо атакованные в «Правде» по указанию Сталина, перепуганные власти края толику своего гнева обратили против органов НКВД, «проспавших» саботаж. Так, козлом отпущения стал О. С. Стильве — начальник Анжеро-Судженского горотдела НКВД. 19 сентября 1934 г. бюро Запсибкрайкома ВКП (б) предложило Алексееву арестовать Стильве на 10 суток с последующим переводом на нижестоящую работу за допущение единоличниками саботажа хлебозаготовок в районе [118].

Краевые власти разобрались с чекистами местного масштаба, союзные — с самим начальником краевого УНКВД. В письме Сталину Генрих Ягода в сентябре 1934 г. писал, что, выполняя указания вождя, выслал две группы оперработников — в Ленинград и Западную Сибирь. Работу начальника ЛенУНКВД Филиппа Медведя проверял начальник Экономического отдела ГУГБ Л. Г. Миронов, Николая Алексеева — заместитель Ягоды Г. Е. Прокофьев. Ознакомившись с материалами проверок, нарком сделал вывод о том, что ни Алексеев, ни Медведь «абсолютно не способны руководить нашей работой в новых условиях и обеспечить тот резкий поворот в методах работы по управлению государственной безопасностью, который сейчас необходим».

Ягода обвинил чекистских начальников в том, что они не перестроили аппарата агентуры и собственно следственной работы в соответствии с директивами ЦК ВКП (б) и приказами НКВД: «Алексеев преступно проспал явление саботажа хлебопоставок в крае и не только не повёл борьбы с кулацкими саботажниками, но даже не сигнализировал об этом, так как не видел того, что происходит… фактически безобразно ослабил борьбу с контрреволюцией». Ягода просил санкции снять Алексеева и Медведя, упирая на то, что «решительный удар по виновникам… подтянет остальных начальников краевых и областных управлений», и опубликовать причины снятия в приказе. Нарком желал продемонстрировать остальным региональным начальникам, что грозит тем, кто допустит срыв важнейших хозяйственных кампаний.

Ягода планировал заменить Ф. Д. Медведя на Л. М. Заковского, а Алексеева — на В.А. Каруцкого, «который значительно выше Алексеева, является талантливым оперативным работником и имеет большой опыт». Ягода в конце своего письма подобострастно указывал: «Если Вы найдёте мои предложения правильными, я их поставлю на разрешение. Очень прошу сообщить Ваше мнение» [119]. Но Сталин не торопился с решением судьбы Алексеева и Медведя до самого 1 декабря, когда был убит Киров. Ягоду, возможно, это письмо в тот момент спасло — получалось, что вождь сам виноват в том, что не убрал Медведя из Ленинграда. Заодно с Медведем «полетел» с должности и Алексеев.

В период своей работы Н. Н. Алексеев вполне устраивал Р. И. Эйхе своей активностью в разоблачении бесчисленных врагов. После того как в 1932 г. Новосибирск покинул Заковский — земляк Эйхе и один из наиболее могущественных представителей разветвлённой латышской группы в руководстве Сибири, — Роберт Индрикович нашел общий язык и с его преемником Алексеевым, привычно руководя репрессивным аппаратом и давая ему «ценные указания» [120]. Но всё же хорошие отношения с главой Запсибкрайкома ВКП (б) Эйхе не помогли удержаться начальнику управления, поскольку вопрос о наказании Алексеева был решён единолично Ягодой с санкции Сталина. Характерно, что Эйхе, поначалу жестоко раскритикованный самим вождём, уже в следующем году получил орден и место в Политбюро ЦК. Верхам было выгодно сделать крайним «в саботаже хлебопоставок» бывшего эсера Алексеева и сохранить (пока!) верного сталинского эмиссара в Сибири Роберта Эйхе.

Если работу Алексеева проверял Прокофьев, то деятельность Эйхе — Молотов и Каганович. Сразу после отъезда высокопоставленных инспекторов (два главных сталинских сатрапа в течение месяца на один регион — случай, похоже, беспрецедентный!) Алексеев ринулся фабриковать новые организации, а Эйхе — скреплять своей подписью расстрельные приговоры в отношении «саботажников». При Новосибирском, Омском, Томском, Барнаульском и Минусинском оперсекторах НКВД были образованы судебные коллегии с правом самостоятельно вести дела и приводить смертные приговоры в исполнение. На 12 ноября 1934 г. в крае было осуждено 919 «саботажников», в том числе 240 — к высшей мере наказания.

Добрую половину этих приговоров Москва не утвердила, но Эйхе вполне обоснованно полагал, что кашу маслом не испортишь и тут уж лучше перестараться. В результате этой короткой кампании 118 «саботажников» пошли под пулю, в том числе иногда просто за невыход на работу. 22 октября крайком и крайисполком постановили командировать Алексеева в проваливший хлебозаготовки Немецкий район «для проведения соответствующих мер на месте». В тот же день власти отправили начальника СПО УНКВД И. А. Жабрева и руководителя крайКК ВКП (б) М. И. Ковалёва разбираться с хлебозаготовками в Павловском районе.