Алексей Тепляков - Опричники Сталина

В Мешхеде тогда жило много эмигрантов из Советского Союза — русских, узбеков, туркмен, татар. Город был базой для различных белоэмигрантских организаций, сотрудничавших с Интеллидженс Сервис. По обе стороны советско-иранской границы кочевало беспокойное племя туркмен-йомутов, исправно пополнявшее многочисленные басмаческие отряды. За один 1930 г. басмачи отбили у властей 1.317 гружёных хлебом верблюдов — к удовольствию англичан и крайнему возмущению Москвы [155].

Но и Каруцкий не дремал. В начале 1930 г. ташкентские гепеушники распространили слухи о якобы действовавшей в городе тайной организации «русских контрреволюционеров», чтобы от её имени послать в Иран несколько человек. Дабы сомнений в их причастности к антикоммунистическому подполью не было, чекисты разбросали в Ташкенте противоправительственные листовки, а немного погодя громко сообщили о раскрытии контрреволюционной организации, некоторым членам которой, дескать, удалось уйти в Иран. Англичане «купились» на провокацию и до самого 1935 г. не подозревали, что имеют дело с чекистами.

Согласно официальным данным, в 1929–1932 гг. чекисты Туркмении легендировали существование в приграничных районах националистической организации и смогли внедрить своего агента в английскую разведку, что помогло вскрыть резидентуру Интеллидженс Сервис в Туркмении. Как сообщает учебник истории КГБ, осенью 1932 г. в Туркмении была раскрыта ещё одна вражеская резидентура: арестованы 23 «британских агента» (явно дутая цифра! — А. Т.), а также видный деятель туркменской эмиграции Вафаев.

В области политического сыска Каруцкий также был на высоте: так, в Фергане в январе 1930 г. была раскрыта «контрреволюционная организация» из 18 участников, в которую был включён и редактор газеты «Янги Фергана» Л. Алимов. Организации приписывалось умышленное вредительство в хлопководстве и возбуждение таким путём недовольства населения, а редактор был обвинён в том, что браковал статьи про успехи дехкан в ирригации и вредности уразы (поста). А в начале сентября 1930 г. в Ташкенте была арестована эсеровская нелегальная группа из ссыльных эсеров во главе с Е. Е. Колосовым. О качестве собранных чекистами «улик» говорит тот факт, что бывший член ЦК ПСР Колосов отделался в итоге тремя годами ссылки за участие в «антисоветской организации» [156].

Коллективизация взорвала политическую ситуацию в регионе. Каруцкий в начале февраля 1930 г. сообщал в ОГПУ, что из Казахстана прибыло более тысячи хозяйств «голодобеженцев» с большой примесью «байских контрреволюционных элементов», которые ведут агитацию о притеснениях со стороны властей и встречают сочувствие местного населения. Выросла эмиграция, многие дехкане готовились уйти в Западный Китай и Афганистан. ГПУ Туркмении срочно готовило операцию по «изъятию бегущих кулаков». В феврале 1930 г. Г. Г. Ягода и помощник начальника Секретно-оперативного управления ОГПУ Я. К. Ольский отправили Каруцкому в Ташкент телеграмму (а копию — в Новосибирск Л. М. Заковскому): «Бегущих кулаков-одиночек арестовывайте, группируйте по два-три вагона, направляйте [в] Сибирь [в] ссылку, где они Заковским должны быть посланы на работу. Бегущих кулаков [с] семьями задерживайте для направления [в] Казахстан…»

В своих отчётах Каруцкий отмечал сначала неподготовленность властей к «великому перелому»: дескать, «конкретные директивы коллективизации и раскулачивания в республиках Средней Азии отсутствуют». Затем крайнее усердие в раскрестьянивании и решение в несколько недель довести процент коллективизированных хозяйств до 50 и более вынудили нашего чекиста отметить, что «взвинченное головотяпскими мерами население становится восприимчивым к контрреволюционным лозунгам». Каруцкий сообщал, что во всех народных выступлениях звучали требования восстановить в правах раскулаченных лишенцев, изменить налоговое законодательство, а также отменить законы, «защищающие женщин». В одном из женских выступлений прозвучало требование «разрешения выдачи замуж независимо от возраста».

Количество арестованным Каруцким «контрреволюционеров» поначалу было относительно умеренным: если к 15 февраля 1930 г. по СССР в ходе так называемой кулацкой операции было арестовано около 65 тыс. чел., то по Средней Азии — 162 чел., сведённых в две организации и 13 группировок. Для сравнения укажем, что в ряде других регионов цифры арестованных были многократно выше: по Северному Кавказу — 14,5 тыс., Центрально-Чернозёмной области — 7,2 тыс., Сибирскому краю — 6,1 тыс. Постепенно Каруцкий раскручивал карательный маховик, так что к 9 марта в Средней Азии накопилось 993 арестованных, а к 5 апреля 1930 г. — 2.776. Исправное осуждение всё новых и новых «контрреволюционеров» не снижало количества вновь арестованных за политические преступления — к июню 1930 г. в регионе только следственных заключённых было 2,2 тыс.

Произвол властей довёл людей до открытых восстаний. В Таласском районе Киргизии 22 марта 1930 г. началось восстание, охватившее 11 кишлаков. Толпа в 400 чел., половина из которых была вооружена, напали на арестное помещение кантонного центра в с. Дмитриевское, освободив 53 «кулака», которые не замедлили примкнуть к повстанцам. Восстание подавили быстро, но четверо местных сельских активистов оказались убиты. Под Ташкентом отряд из 200 повстанцев под руководством бывшего председателя сельсовета коммуниста Усман-Узун Кондратова разгромил с. Аблык. Не менее тревожными выглядели сводки из приграничных районов: 13 марта 1930 г. в Таджикистан из Афганистана прорвались 15 всадников банды Полкан-Ишана, 21 марта на участке заставы Иш-Как со стороны Персии попытались войти 50 отрядовцев Мурат-Бека. Пограничники заставили уйти отряд последнего обратно, но потеряли в бою начальника заставы.

С басмачами в Средней Азии, численность которых в течение 1922 г. в результате активных действий Туркестанского фронта снизилась с 26 до 7 тыс., в основном было покончено к 1926 г., когда они лишились почти всякой поддержки населения. Но с августа 1929 г. басмачество стремительно возродилось в Ферганской области Узбекистана и Ошской области Киргизии, а несколько отрядов из Афганистана появились на территории Таджикистана. Чекисты с тревогой отмечали, что в Ошском округе были поражены бандитизмом семь районов, причём басмаческие отряды росли за счёт «социально близких» слоёв населения, а местные руководители и актив вместо борьбы с повстанцами немедленно ударились в панику. Под лозунгом защиты ислама и национальных обычаев мятежники громили колхозы, уничтожали партийно-советских работников и сельских активистов.

Армейские части к концу года смогли ликвидировать отряды, но недовольство коллективизацией оставалось базой для появления новых повстанческих группировок. В марте-апреле 1931 г. крупные отряды Ибрагим-бека прорвались из Афганистана в Таджикистан и рассеялись по республике, рассчитывая поднять всеобщее восстание. К маю 1931 г. их было почти три тысячи человек, однако удары правительственных войск они смогли выдерживать лишь в течение нескольких недель. Летом 1931 г. воинство Ибрагим-бека было полностью разгромлено [157]. Большую роль в разгроме повстанцев сыграли, в частности, оперативники полпредства ОГПУ Дуров и Римский, которые, как вспоминал М. П. Шрейдер, «прекрасно владели узбекским языком и с успехом проводили крупнейшие операции», неоднократно препровождая в Ташкент «целые отряды басмачей, которых им удавалось сагитировать и уговорить сдаться» [158].