Лиутпранд Кремонский - АНТАПОДОСИС; КНИГА ОБ ОТТОНЕ; ОТЧЕТ О ПОСОЛЬСТВЕ В КОНСТАНТИНОПОЛЬ

ЗАКАНЧИВАЕТСЯ КНИГА ПЯТАЯ. БЛАГОДАРЕНИЕ БОГУ

НАЧИНАЕТСЯ ПЕРЕЧЕНЬ ГЛАВ ШЕСТОЙ КНИГИ

I.Пролог

II.О том, как император Константин отправил посла к Беренгару.

III.С какой хитростью отправил посла в Константинополь Беренгар, ничего ему не дав.

IV.О времени, когда этот посол вышел из Павии и когда прибыл в Константинополь.

V.Об удивительном зале, что зовется Магнавра и о принятии послов.

VI.О дарах, которые посол Беренгара сделал императору из собственных средств от имени Беренгара, который ничего ему не прислал.

VII.О том, как император пригласил посла Беренгара к столу.

VIII.Об удивительном зале Деканея и о 3-х больших золотых вазах.

IX.Об удивительном представлении за обеденным столом.

X.[Вместо заключения.]

ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ПЕРЕЧЕНЬ ГЛАВ

НАЧИНАЕТСЯ КНИГА ШЕСТАЯ

I. [Описание] наступившего времени потребовало бы от меня способностей скорее трагика, нежели историка, если бы Господь не приготовил мне трапезу в виду тех, кто меня притеснял 1 . Ведь я не могу и передать, сколько несчастий обрушилось на меня с тех пор, как покинул я родину; человеку внешнему пристало скорее оплакивать, нежели описывать [свои несчастья]. Внутренний же человек, ободренный учением апостола, хвалится «такого рода скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда; а надежда не постыжает, потому что любовь Божья излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» 2 . Итак, да повинуется человек внешний внутреннему, не только не гнушаясь своими неудачами, но, напротив, находя в них утешение; и, пока, описывая их, он сообщает, как колесо Фортуны одних возвышает, а других унижает, он сам менее чувствует нынешние неприятности и, радуясь изменчивости [Фортуны], не боится уже худшего, - ибо оно уже невозможно, если не считать смерти и повреждения членов, - но постоянно надеется на [поворот] судьбы. Ведь если она изменит настоящее, то принесет благополучие, которого нет, а преследующие нас несчастья изгонит. Так, будем же писать [историю], добавляя, согласно истине, к уже рассказанному то, что последовало.

II. Когда король Гуго умер и пределах Прованса, имя Беренгара стало славным у многих народов, особенно, у греков. Ведь в действительности именно он правил всеми итальянцами, тогда как Лотарь был королем лишь по имени. Константин, правивший Константинопольской империей по свержении Романа и его сыновей, услышав, что власть Беренгара превосходит власть Лотаря, отправил через некоего Андрея, занимавшего должность «дворцового графа», Беренгару письма, в которых говорилось, что он страстно желает видеть у себя его посла, по возвращении которого Беренгар узнает, как сильно он его любит. Написал он ему также рекомендательные письма относительно Лотаря, в которых (просил Беренгара] быть верным слугой тому, кто милостью Божьей является правителем. Константин проявил немалую заботу о благе Лотаря потому, что относился с благочестивой любовью к своей невестке 3 , которая была сестрой Лотаря.

III. Итак, Беренгар, будучи преисполнен коварства 4 , размышляя, кого бы лучше всего отправить, чтобы не оплачивать его расходы на дальнюю дорогу, обратился к [моему] отчиму, под опекой которого я тогда состоял: «Сколько бы, - говорит, -я дал, чтобы твой пасынок научился греческому!». Й, когда тот ему ответил: «О, ради этого я и сам отдал бы половину своих богатств», он сказал: «Не нужно и сотой части. Константинопольский император просит в письме, чтобы я отправил к нему своего посла. Никто не подходит для этого лучше, чем [твой пасынок], как по твердости духа, так и по искусству красноречия. Да что говорить, с какой легкостью он изучит греческие премудрости, если еще в детские годы он так освоил латинские?». Воодушевленный этой надеждой, мой отчим тотчас оплатил все расходы и отправил меня с богатыми дарами в Константинополь.

IV. Покинув 1 августа Павию, я по реке Эридан 5 через 3 дня прибыл в Венецию, где застал греческого посла Саломона, китонита 6 и евнуха, который, вернувшись из Испании и Саксонии, собирался уже отбыть домой, в Константинополь; его сопровождал с богатыми дарами посол нашего государя, тогда короля, а теперь императора, Лиутфрид, один из богатейших купцов Майнца. Покинув Венецию 25 августа, мы 17 сентября прибыли в Константинополь, где нам оказали столь неслыханный и удивительный прием, что было бы досадно не описать его.

V. Есть в Константинополе по соседству с дворцом помещение удивительной величины и красоты, которое греки, ставя «V» вместо дигаммы 7 , зовут Магнавра 8 , то есть magna aura. Так вот, как ради испанских послов, недавно туда прибывших, так и ради меня и Лиутфрида, Константин велел приготовить его следующим образом. Перед императорским троном стояло бронзовое, но позолоченное дерево, на ветвях которого сидели птицы различных видов, тоже бронзовые с позолотой, певшие на разные голоса, согласно своей птичьей породе. Императорский же трон был построен столь искусно, что одно мгновение казался низким, в следующее -повыше, а вслед за тем - возвышенным; [трон этот] как будто охраняли огромной

.

Изображение императора Оттона I, его супруги Аделъгейды и их сына Оттона, благословляемых Христом. Милан, частная коллекция. Резьба по слоновой кости. Император целует ногу сидящего на престоле Христа, по разные стороны от которого стоят святые - покровители Оттона: Маврикий и Мария. Надписи: сверху - «Иисус Христос», слева - «Святой Маврикий», справа - «Святая Мария; внизу-«Оттон император»

величины львы, не знаю из бронзы или из дерева, но покрытые золотом; они били хвостами о землю и, разинув пасть, подвижными языками издавали рычание. И вот, опираясь на плечи 2-х евнухов, я был введен туда пред лик императора. Когда при моем появлении львы зарычали, а птицы защебетали, согласно своей породе, я не испугался и не удивился, ибо был осведомлен обо всем этом теми, кто хорошо это знал. Итак, трижды поклонившись императору, я поднял голову и увидел того, кого прежде видел сидевшим на небольшом возвышении, сидящим почти под самым потолком зала и облаченным в другие одежды. Как это случилось, я не мог понять, разве что он, вероятно, был поднят вверх также, как поднимают вал давильного пресса. Сам [император] тогда ничего не сказал, - да если бы он и захотел, это было бы неудобно из-за большого расстояния, - но через логофета осведомился о жизни и здоровье Беренгара. Ответив ему подобающим образом, я по знаку переводчика вышел и вскоре вернулся в отведенную мне гостиницу.