Лиутпранд Кремонский - АНТАПОДОСИС; КНИГА ОБ ОТТОНЕ; ОТЧЕТ О ПОСОЛЬСТВЕ В КОНСТАНТИНОПОЛЬ

VI. Нельзя также не вспомнить о том, что я тогда сделал для Беренгара, дабы стало понятно, как сильно я его тогда любил и какого рода награду получил от него за свои добрые дела. Испанские послы, а также названный Лиутфрид, посол нашего государя, тогда короля, Оттона, доставили императору Константину от имени своих государей богатые дары. Я же не принес от имени Беренгара ничего, кроме одного письма, да и то насквозь лживого. Потому-то душа [моя], страшась позора, пребывала в немалом беспокойстве, напряженно размышляя над тем, что можно сделать в данных обстоятельствах. И тут меня, озабоченного и крайне обеспокоенного, осенила мысль: преподнести те дары, которые принес я императору от своего имени, от имени Беренгара и словами насколько возможно приукрасить сей малый дар 9 . Преподнес же я [ему] 9 отличных панцирей, 7 превосходных щитов с позолоченными буллами, 2 серебряных кубка с позолотой, мечи, копья, дротики и 4-х хорезмийских 10 рабов, которые для названного императора были ценнее всех [прочих даров]. Хорезмийцами же греки называют молодых евнухов; верденские купцы ради огромной прибыли имеют обыкновение кастрировать их еще в детстве и вывозить в Испанию.

VII. Вслед за тем, по прошествии 3-х дней, император велел вызвать меня во дворец и сам, лично переговорив со мной, пригласил меня к столу; а уже после пира одарил меня и моих провожатых богатыми дарами. Но, поскольку выпал случай рассказать о том, каким был его стол, особенно в праздничные дни, и какие зрелища наблюдают за столом, полагаю, уместно будет не обойти молчанием, но описать.

VIII. Близ ипподрома, с северной его стороны есть удивительной высоты и красоты помещение, которое зовется «Деканнеакубита»; имя это получено им не просто так, но по очевидным причинам; ведь греческое «беса» по-латыни означает «десять», «еппеа» - «девять», «cubita» же от «сиЬаге» мы можем перевести как «наклонное» или «изогнутое». [Название] это произошло оттого, что в каждую годовщину рождения Господа нашего Иисуса Христа в этом зале накрываются 19 столов. Император обедает за ними вместе с гостями, причем не сидя, как в обычные дни, а возлежа; в эти дни им подают [пищу] не на серебряной, но только на золотой посуде. А после обеда в 3-х золотых вазах вносятся фрукты, которые из-за огромной тяжести доставляются не руками людей, а привозятся на покрытых пурпуром повозках. Две из них ставятся на стол следующим образом. Через отверстия в потолке опускают три обтянутых позолоченной кожей каната с [прикрепленными к ним] золотыми кольцами, продевают их в петли на краях сосудов, а затем посредством лебедки, расположенной над потолком, и с помощью 4-х или более человек [внизу] ставят [вазы] на стол; точно так же потом их убирают. Представления, которые я там видел, я опущу, ибо описывать их было бы слишком долго; лишь одно мне не стыдно будет изобразить здесь, ибо оно удивительно.

IX. Пришел некий [человек], неся на лбу без помощи рук деревянный шест длиной в 24, а то и более фута, на котором локтем ниже верхнего конца имелась перекладина в 2 локтя длиной. Привели также 2-х голых, но препоясанных, то есть имевших набедренные повязки, мальчиков, которые карабкались вверх по шесту и выполняли там трюки, а затем, повернувшись головой вниз, спускались по нему, а он оставался неподвижным, словно корнями врос в землю. Затем, после того как один [мальчик] спустился, второй, оставшийся там один, продолжал выступление, что привело меня в еще большее изумление. Ведь, пока они оба выполняли на шесте трюки, это казалось вполне возможным, ибо они, хоть и были весьма искусны, но управляли шестом, по которому взбирались, благодаря одинаковой тяжести. Но как один, оставшийся на вершине шеста, сумел сохранить равновесие так, чтобы и выступать, и спуститься невредимым, - это меня поразило настолько, что удивление мое не укрылось даже от императора. Поэтому, подозвав переводчика, он пожелал узнать, что мне показалось более удивительным: мальчик, который двигался столь осторожно, что шест оставался неподвижным, или тот, кто держал его у себя на лбу столь мастерски, что ни от тяжести мальчиков, ни от их игры даже слегка не отклонился в сторону? И когда я сказал, что не знаю, что мне кажется thaumastoteron, то есть более удивительным, он, засмеявшись, ответил, что и сам этого не знает.

X. Но полагаю, мне не следует обходить молчанием и то новое и удивительное, что я еще там увидел. В неделю перед Вайофороном, который мы называем Вербным Воскресеньем, император осуществляет раздачу золотых монет, как воинам, так и чиновникам различного ранга, согласно занимаемому ими рангу. Он велел мне прийти, ибо хотел, чтобы я присутствовал при этой церемонии. Происходила же она следующим образом. Ставился стол длиной в 10 локтей и шириной в 4, на котором в [закрытых] мешках лежали монеты, - кому сколько причиталось, - а снаружи, на сумках была указана сумма. Затем, по зову глашатая к императору входили, - не толпой, а в определенном порядке, - те, чьи имена он зачитывал по списку, согласно занимаемому ими рангу. Первым из тех, кого вызывали, был ректор дворца, которому монеты давались не в руки, а клались на плечи вместе с 4 одеждами. После него вызывались доместик аскалонас 11 и друнгарий флота, один из которых командовал воинами, а другой - моряками. И вот, получив равное количество монет и одежд, - ибо они равны рангом, - они из-за огромного количества несли их уже не на плечах, но с трудом, с помощью других [людей] тащили за собой. После них приглашались магистры, числом 24, каждому из которых выдавалось по 24 фунта золотых монет, - согласно их общему числу, -и по 2 одежды. Затем следовал ряд патрициев, каждый из которых получал по 12 фунтов монет и по 1 одежде. Все же, кроме того, что получил каждый из них, я не знаю ни числа патрициев, ни общего количества полученных ими фунтов. Вслед за ними вызывалась огромная толпа протоспафариев, спафариев, спафаро-кандидатов, китонитов, манглавитов, протокаравов, каждый из которых получал согласно своему рангу от 7 до 1 фунта. Однако ты можешь подумать, что все это происходит в течение одного дня. Ничего подобного. Начав [раздачу] в четверг, с 1-го часа дня по 4-й, император заканчивает ее только в пятницу и субботу. Ведь тем, кто получает меньше одного фунта, [деньги] выдает уже не император, а паракимомен в течение всей недели перед Пасхой. И вот, когда я там был, с изумлением наблюдая это мероприятие, император спросил меня через логофета, как мне это нравится? И я ответил: «Очень понравилось бы, если бы принесло доход; также как горящему [в аду] богатею понравилось бы созерцание блаженства Лазаря, если бы он достиг его; но так как ему это не суждено, разве может оно ему понравиться?». Император засмеялся и, несколько смутившись, кивнул мне головой, чтобы я подошел к нему, после чего охотно вручил мне большой плащ вместе с фунтом золота, который я принял еще охотнее.