Лиутпранд Кремонский - АНТАПОДОСИС; КНИГА ОБ ОТТОНЕ; ОТЧЕТ О ПОСОЛЬСТВЕ В КОНСТАНТИНОПОЛЬ

XVIII. «Но это, - сказал паракимомен Василий, - он сделает, когда Рим и Римская церковь подчинятся его воле». Тогда я сказал: «Некий человек, претерпевший много обид от другого, обращается к Богу с такими словами: «Господи, отомсти за меня моему врагу! А Господь ему отвечает: «Я сделаю это в день, когда воздам каждому по делам его!» 55 . А тот: «Увы, - говорит, - когда же это будет!».

XIX. Тогда все, кроме брата [императора], засмеялись и, прекратив беседу, велели вернуть меня в ненавистный дом и тщательно охранять до самого дня святых апостолов 56 , который празднуют все благочестивые люди. Во время этого праздника [император] приказал мне, - я был очень болен в это время, - а также болгарским послам, прибывшим накануне, выйти ему навстречу к [храму] св. апостолов. После пения хвалебных песен и торжественного богослужения нас пригласили к столу; причем на более почетное место за длинным и узким столом он [посадил] болгарского посла, обритого по венгерскому обычаю 57 , опоясанного бронзовой цепью и бывшего, как мне показалось, катехуменом 58 , отдав ему предпочтение передо мной в поношение вам, мои августейшие государи. За вас я был подвергнут презрению, унижению и оскорблению. Но я благодарю Господа Иисуса Христа, которому вы служите всей вашей душой, за то, что удостоился принять бесчестие за ваше имя 59 . Однако, мои государи, полагая оскорбленным не себя, но вас, я покинул стол. И когда я в гневе хотел уйти, куропалат Лев, брат императора, и протасикрит Симеон последовали за мной, бранясь: «Когда Петр, василевс Болгарии, женился на дочери Христофора, было подписано symphona, то есть соглашение, клятвенно подтвержденное, о том, что болгарские апостолы, то есть послы, должны пользоваться у нас предпочтением, почетом и уважением перед послами всех прочих народов 60 . Хоть этот болгарский посол, как ты справедливо заметил, острижен, немыт и опоясан бронзовой цепью, он все же патрикий, и мы решили и постановили, что было бы неправильно предпочесть ему епископа, особенно франкского. И так как мы знаем, что ты счел это недостойным себя, то не позволим тебе сейчас, как ты собирался, вернуться в гостиницу, но заставим тебя принять пищу в отдельном помещении вместе со слугами императора».

XX. Я ничего им не ответил по причине ни с чем не сравнимой сердечной боли, но сделал так, как они велели, ибо решил, что стол, за которым болгарского посла предпочитают, - не говорю мне, епископу Лиутпранду, - но вашему послу, не достоин меня. Однако святейший император утешил мою тоску великим даром, послав мне из числа своих самых изысканных кушаний жирного гуся, восхитительно вкусного, начиненного чесноком, луком и пореем, а также пропитанного рыбным соусом, которого он сам прежде отведал и о котором я мог мечтать лишь за вашим столом; так что вы, не верившие, что деликатесы священного императора могут быть желанными, должны непременно поверить этому!

XXI. Итак, по прошествии 8 дней, когда болгары уже отбыли, [император], полагая, что я очень высокого мнения о его столе, заставил меня, больного, отобедать с ним в том же самом месте. Вместе со многими епископами там также присутствовал патриарх 61 ; в их присутствии он задал мне множество вопросов относительно Священного Писания, на которые я, вдохновленный Духом Святым, довольно изящно ответил; наконец, желая поиздеваться над вами, он спросил, какие соборы мы признаем. Когда я упомянул ему Никею, Халкедон, Эфес, Антиохию, Карфаген, Анкиру, Константинополь, то он засмеялся: «Ха! Ха! Ха! Ты забыл упомянуть Саксонию 62 . И, если ты спросишь, почему наши книги ее не содержат, я отвечу, что ваша вера слишком молода и вы еще не смогли достигнуть нас».

XXII. А я ему в ответ: «Если член поражен недугом, то его следует отсечь каленым железом 63 . Все ереси произошли от вас, у вас же и расцвели; нами же, то есть народами запада, они были и задушены, и уничтожены. Мы не причисляем к названным соборам те соборы, что часто проводились в Риме и Павии. Так, римский клирик, впоследствии вселенский папа, Григорий, который зовется вами «Диало-гус» 64 , избавил еретика Евтихия 65 , патриарха константинопольского, от его ереси. Ибо этот Евтихий говорил, причем не только говорил, но и учил, провозглашал и писал, что мы обретем при Воскресении не истинную плоть, которой обладаем здесь, но некую фантастическую; книга его заблуждений была сожжена ортодоксальным Григорием. Но и Эннодий, епископ Павии, был отправлен сюда, то есть в Константинополь, римским патриархом 66 по причине другой ереси, обуздав которую, он восстановил католичество и православие 67 . Народ саксов с тех пор, как принял святое крещение и учение Божье, не запятнал себя ни единой ересью, по причине которой следовало бы провести там собор, чтобы исправить ошибку, коей не было. Ты говоришь, что вера саксов молода; я утверждаю то же самое; ибо вера Христова всегда молода и не стара у тех, у кого за верой следуют дела 68 . И там вера не молода, но стара, где дела не сопровождают ее и где ею пренебрегают, словно старой, изношенной одеждой. Но я точно знаю об одном соборе, проходившем в Саксонии, на котором было постановлено и утверждено, что более подобает сражаться мечами, чем перьями, и что лучше принять смерть, чем обратиться к врагу спиной. Это испытало на себе и твое войско! И еще узнает на деле, как они сражаются!» - добавил я в сердцах.

XXIII. В тот же день, после полудня, он по пути во дворец велел мне выйти ему навстречу, хоть я был столь слаб и немощен, что идущие мне навстречу женщины, прежде кричавшие мне: «Мана! Мана! 69 », [сочувствуя] моему несчастью, ударяли себя в грудь и говорили: «ταπεινέ και ταλαίπωρε!» 70 . О, если бы исполнилось то, что я пожелал тогда, воздев руки к небу, Никифору, когда он приблизился, и вам, отсутствующим! Но можете мне поверить, он заставил меня рассмеяться, ибо сидел на нетерпеливом и необузданном коне - столь маленький на столь огромном. Это напомнило мне куклу, которую ваши славяне привязывают к жеребенку, позволяя ему затем следовать за матерью без узды.

XXIV. После этого меня отвели к моим согражданам и сожителям, 5 «львам» 71 , в вышеназванный ненавистный дом, где я в течение 3-х недель ни с кем, кроме моих людей, не разговаривал. По этому поводу мне пришло на ум, что Никифор решил никогда меня не отпускать; от безмерной печали горе мое настолько усилилось, что я ушел бы из жизни, если бы Матерь Божья не добилась ее для меня своими молитвами у Творца и Сына Его, что было явлено мне в истинном, а не призрачном видении.

XXV. Итак, в течение этих 3-х недель Никифор пребывал за пределами Константинополя, в месте под названием Είς πήγας, то есть «У фонтанов» 72 , куда и велел мне прийти. И, хотя я был столь слаб, что не только стоять, но и сидеть мне было очень тяжело, он заставил меня стоять перед ним, обнажив голову, что было крайне вредно для моего здоровья; и сказал мне: «Послы твоего господина, короля Оттона, которые были здесь перед тобой в предыдущем году 73 , клятвенно обещали мне и письменно подтвердили свою присягу, что он никогда и никоим образом не затеет скандал с нашей империей. Ты считаешь большим скандалом то, что он называет себя императором или что он присвоил себе фемы 74 нашей империи? Обе эти вещи нетерпимы; и если обе они непереносимы, то особенно невозможно выносить, даже слышать о том, что он называет себя императором. Но если ты подтвердишь то, что они обещали, наше императорское величество тут же отпустит тебя домой счастливым и богатым». Он сказал это не потому, что надеялся, будто вы будете соблюдать эти обещания, если бы я по своей глупости их сделал, но из желания иметь в своих руках что-нибудь, что он мог бы в будущем предъявить во славу себе и в поношение нам.