Марина Скржинская - Древнегреческие праздники в Элладе и Северном Причерноморье

Не известно, обладали ли какие-нибудь жители Северного Причерноморья столь дорогими кифарами и лирами, но во всяком случае здесь видели такие инструменты на привозных изображениях и в руках гастролеров, дававших концерты в театрах. Несомненно, прославленные музыканты, выступавшие на Боспоре (Polyaen. V. 44, 1; Athen. VIII. 41, 349 d), играли на первоклассных инструментах.

Так как лира и кифара были символами Аполлона, широко почитавшегося в Тире, Ольвии и на Боспоре, на монетах этих городов часто с одной стороны чеканили голову бога, а с другой – кифару ( рис. 99), реже лиру [895]. Аполлон с лирой или с кифарой изображен на ольвийской форме для отливки терракоты, на фронтоне ольвийского декрета в честь Антестерия [896], а также на привозных аттических вазах. Его рисовали играющим на лире рядом с двумя музами [897]и стоящим с кифарой около сестры Артемиды и матери Лето ( рис. 100) [898]. На лекифе последней трети VI в. до н. э. сохранилось редкое архаическое изображение бородатого Аполлона (обычно он юный, безбородый) между Гермесом и Дионисом [899]. Сидя на табурете-дифросе, Аполлон играет на кифаре, частично раскрашенной белой краской, возможно, отмечающей костяные украшения корпуса инструмента ( рис. 43). Вазописец запечатлел неординарный случай игры на кифаре сидя, а не стоя.

В IV-I вв. до н. э. лиру и кифару часто изображали в руках сирен и эротов ( рис. 6). Сирена олицетворяла сказочное существо, зачаровывающее сладкоголосым пением. Мы видим ее поющую под аккомпанемент лиры на золотой диадеме IV в. до н. э. из Херсонеса и на форме того же времени для отливки украшения сосуда из Фанагории, а к золотой серьге из Пантикапея была подвешена фигурка сирены с кифарой [900]. Эрот с лирой неоднократно встречается на краснофигурных вазах, мегарских чашках и терракотах, найденных на Боспоре [901]. Так же, как сирена с кифарой, фигурка музицирующего Эрота прикреплена в качестве подвески к золотым серьгам из Феодосии [902].

Последний из струнных инструментов – тригон. Он ближе всего к современной арфе, также имеет много струн, но размером гораздо меньше. Название тригона произошло от его треугольной формы. Судя по вазовым рисункам и терракотам, на нем играли преимущественно женщины, обычно держа инструмент на коленях. Вероятно, в эллинистический период тригоны и кифары стали делать более тяжелыми, потому что играющие на них нередко опирают свои инструменты на подставку.

Среди боспорских терракотовых статуэток III-I вв. до н. э. есть немало фигурок с тригоном, стоящим рядом на невысокой колонке [903]. Некоторые из них, представляющие полуобнаженную молодую женщину с медальоном на груди, вероятно, изображают Афродиту [904]. Редкий рисунок сатира с тригоном сохранился на краснофигурной гидрии из Пантикапея [905], а на малоазийском лагиносе III в. до н. э. из Ольвии нарисованы тригон и ксилофон [906]. Целый ансамбль музыкальных инструментов представлен на кувшине III в. до н. э. из Пантикапея; на нем изображены девятиструнная кифара, семиструнный тригон, сиринга и два плектрона [907].

Господствующее место среди духовых инструментов принадлежало аулосу. Его в отечественной и зарубежной научной литературе называют флейтой, хотя на самом деле он ближе всего к современному гобою или кларнету [908]. На нем, как и на струнных инструментах, исполняли сольные пьесы, а также аккомпанировали пению и танцам. Наряду с кифаристами авлеты постоянно участвовали в музыкальных агонах. Фигуры победителей в нарядных одеяниях украшают панафинейскую амфору из Пантикапея ( рис. 59) и фрагмент краснофигурной пелики из Ольвии, на которой символом победы авлета служит подлетающая к музыканту Ника ( рис. 101) [909].

Выдающиеся музыканты совершенствовали свои инструменты. В V в. до н. э. поэт Фринид аккомпанировал своим стихам на девятиструнной кифаре, а его младший современник Тимофей Милетский играл на одиннадцатиструнной (Plut. Agid. 10); беотиец Проном, прославившийся в IV в. до н. э. своим мастерством во всей Элладе, сделал по словам Павсания (IX, 12, 4), замечательный аулос для исполнения любых мелодий.

Аулос состоял из трубки с несколькими отверстиями и мундштука. Трубку изготовляли из тростника, дерева или полой кости животного, чаще всего оленя или осла. Мундштук, составленный из язычка и одной или двух так называемых луковиц, вытачивался из дерева или кости либо отливался из металла. Поллукс (IV, 75) в своем словаре указал пять видов аулосов. Современные ученые следующим образом определяют эти виды: сопрано (20-30 см), альт (40-50 см), тенор (около 50 см), баритон (около 80 см) и очень редко встречающийся бас длиной в 1 м или более [910]. Таким образом, звучание аулосов соответствовало пяти тембрам человеческого голоса. Чаще всего изображали сопрано или альт. На полихромной пелике III в. до н. э., расписанной боспорским художником, Пан играет на редком, очень длинном двойном аулосе-басе [911], а сирена на золотой серьге из Пантикапея исполняет мелодию тоже на длинном аулосе, вероятно, баритоне [912]. Поэтому по длине аулоса можно было представить тембр инструмента.

Как правило, обе трубки аулоса художники рисуют одинаковой длины. Редкое изображение на пелике из Пантикапея ( рис. 46) [913]показывает, что иногда играли на инструментах разного тембра. Это подтверждается письменными источниками; Поллукс (IV, 80) отметил, что свадебная мелодия исполнялась на аулосах разной длины. Обычно авлет извлекал звук одновременно из двух трубок, но иногда музыкант исполнял мелодию на одной, отведя другую в сторону. Такой момент почти не привлекал внимание вазописцев, поэтому для истории античной музыкальной культуры важно выделить рисунок мастера Эпиктета, изобразившего в медальоне килика играющего на одной трубке авлета; фрагмент этого килика найден в Ольвии ( рис. 102) [914].

О широком распространении игры на аулосе в античных полисах Северного Причерноморья свидетельствуют находки этих инструментов [915]. Трудно определить, какие из них местного производства, а какие импортные, ведь они сделаны из трубчатых костей животных, одинаково распространенных в Греции и ее колониях. Лишь фрагменты дорогих аулосов из слоновой кости можно определенно считать привозными [916]. Находки показывают, на каких разнообразных инструментах играли местные музыканты: их аулосы имели различное количество отверстий (от двух до шести) и были сделаны либо из цельной кости, либо из трубочек, соединенных втулками. Один пантикапейский составной аулос включал элементы из трех различных материалов: кости, дерева и бронзы [917].

При игре на аулосе исполнитель зачастую надевал на голову своеобразную узду из кожаных и матерчатых лент (рис. 38, 52, 101). Греки называли ее форбеей или перистомией. Она охватывала затылок и верх головы, а на лице покрывала щеки и губы, около которых находилось отверстие для мундштука аулоса. Назначение форбеи сейчас не до конца понятно. Вероятно, она предохраняла исполнителя от чрезмерного нажима воздуха при сильном надувании щек и поддерживала губы около мундштука. Судя по изображениям, форбею надевали мужчины, в редких случаях женщины, а дети – никогда. Форбея отсутствует у музыкантов, принимающих участие в симпосионе, то есть в закрытом помещении. Видимо, в ней нуждались при громкой игре на открытом воздухе: в театре, на палестре, во время праздничных шествий, религиозных церемоний и военных действий. Однако при изображении подобных сцен исполнитель далеко не всегда имеет форбею.