Николай Платошкин - Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

Косыгинской реформе тоже первоначально сопутствовал успех. В 1966-1969 годах среднегодовые темпы роста национального дохода в СССР составляли 6,1 % (в США 3,1 %, Японии 7,4 %, ФРГ 3,4 %, Франции 4,4 %, Великобритании 2,2 %). Но с 1970 года в СССР, как и ранее в Чехословакии, стали отмечаться инфляционные тенденции, и реформу пришлось скорректировать. Она отнюдь не была свернута, как утверждают некоторые исследования, под влиянием событий в Чехословакии в 1968 году.

В Чехословакии в 1967 году уже ясно вырисовывалась дилемма. Либо надо было для подавления грозящей гиперинфляции опять возвращаться к плановой экономике, либо переходить к капитализму и разрешать частную собственность на средства производства. Ведь только в этом случае у существующих предприятий-монополистов могла бы (хотя и не сразу) появиться конкуренция. Дальше искусственно создавать конкуренцию наращиванием импорта государство уже не могло. Если в 1965 году ЧССР еще имела положительное сальдо внешней торговли (119 миллионов крон), то в 1968 – уже отрицательное и очень опасное по размерам – 517 миллионов крон [391]. В 1965-1970 годах импорт из капиталистических стран вырос на 80 %.

Однако ни Шик, ни другие авторы реформы не собирались отказываться от социализма, причем до 1968 года это было их искренним убеждением. Уже в эмиграции после 1968-го Шик писал: «Основополагающие цели обновления рынка были известны. Основная работа нашего коллектива была направлена на определение нового способа планирования народного хозяйства, которое мы все считали необходимым, поскольку не хотели, чтобы введение рыночного механизма сопровождалось возникновением негативных процессов, присущих капиталистической системе хозяйства».

Но к 1967 году эти самые «негативные процессы» были уже налицо. Из-за резкого роста зарплаты в 1967-м у населения было 7 миллиардов крон свободных денежных средств, которые оно не знало куда деть (в 1962-м таких средств было примерно 2,7 миллиарда крон) [392]. Причем одной из причин этого было то, что в магазинах, несмотря на всю самостоятельность предприятий, продавались товары не очень высокого качества, и их никто не хотел покупать.

К тому же стали свертываться многие социальные программы – ведь после обретения предприятиями самостоятельности у государства в целом стало меньше средств. Так, в 1966 году было построено лишь 76 тысяч квартир – 31 % квартир в стране считались переполненными.

Как и в Советском Союзе двадцатью годами позже, реформаторы, сознавая грядущий провал в экономике, пытались направить энергию все более и более беспокойного общества в политическую сферу. В 1966 году на съезде КПЧ Шик прямо заявил, что экономические реформы не дают ожидаемого успеха потому, что не сопровождаются реформами политическими. Якобы предприятиям по-прежнему не дает развернуться в полную силу партийная бюрократия.

Для Дубчека это была прекрасная возможность снова выступить против Новотного и попытаться отстранить его от власти. Вот тут и пригодился тезис о разделении функций партии и государства.

Между тем американцы, как было показано выше, внимательно следили за позитивными с их точки зрения переменами в Чехословакии. Официально преемник Джона Кеннеди в Белом доме Линдон Джонсон по-прежнему осуществлял в отношении социалистических стран политику «наведения мостов», которая при нем приобрела статус официальной политики США. Если братья Даллесы были нацелены на свержение социалистического строя в Восточной Европе лобовым путем – например, через антикоммунистические восстания под руководством вышколенных американцами эмигрантов (яркий пример этого – венгерские события 1956 года), то теперь ставка делалась на постепенное размывание власти восточноевропейских компартий «изнутри».

С помощью культурных и научных обменов американцы хотели «прикормить» в социалистических странах творческую интеллигенцию, которая должна была, в свою очередь, поддерживать «либералов» в коммунистических партиях в их борьбе против «консерваторов». «Либералами» считались те, кто был против плановой экономики и исповедовал антисоветские взгляды той или иной степени открытости. Американцы не сомневались, что в случае победы коммунистов-«либералов» их самих вскоре удастся оттеснить от власти, как это было сделано, например, с Имре Надем в Венгрии в 1956 году.

Еще одной целевой группой «мирной» пропаганды американцев в социалистических странах была молодежь. На нее предполагалось оказывать влияние не с помощью нудных политизированных эмигрантских передач «Свободной Европы», а путем ненавязчивой пропаганды «американского образа жизни», особенно рок-музыки, которая в 60-е годы была для США тем же, чем в 50-е джаз.

В одной из американских директив радиостанции «Свободная Европа» относительно пропаганды на молодежь говорилось: «…пусть они слушают… хотя бы что-нибудь, чем не слушают вообще ничего. На помощь пришла музыка… Новая музыка, которую предложил Элвис Пресли, и которая достигла своей кульминации у «Битлз», «Роллинг Стоунз» и других групп, явилась началом успеха по многим мотивам… Вероятно, наиболее характерной чертой новой музыки было то, что она выразила отчуждение молодежи. Ни одна группа в передачах «Свободной Европы» не пела песни протеста против жизни при коммунизме. Однако многие из песен звучали как протест против мира, который молодые люди получили в наследство на Западе и на Востоке. Они должны были выражать протест против государственных органов или партийных работников. Мишенью был мир взрослых» [393].

Таким образом, песни «Битлз», в которых действительно часто звучал протест против западного образа жизни, например против войны США во Вьетнаме, были искусно превращены американцами в песни протеста молодежи Восточной Европы против социализма.

Американцы полностью преуспели в своей стратегии – главным противником советских войск в Чехословакии в августе 1968 года была городская молодежь.

Влиятельный американский сенатор-демократ Фулбрайт (который во времена Маккарти наверняка прослыл бы «красным») так формулировал в 1966 году доктрину «наведения мостов»: «Наведение экономических и культурных мостов может проложить путь к повторному объединению Европы. Как только обеим сторонам станет ясно, что торговать безопасно и выгодно, идеологические преграды начнут распадаться. Как только идеологические преграды уступят место дружеским отношениям, основанным на общих интересах, как только жителям Восточной Европы будет ясно, что Федеративная Республика Германии является упорядоченным, достойным уважения миролюбивым государством, можно будет также ожидать, что рухнут основы восточногерманского государства» [394].