Николай Платошкин - Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

11 июля Дубчек получил из Москвы письмо, в котором с сожалением констатировалось «негативное отношение Президиума ЦК КПЧ к инициативе братских партий» относительно встречи в Варшаве. В Кремле, естественно, разгадали тактику Дубчека, поэтому в письме отмечалось, что двусторонние встречи полезны, «но они не могут заменить коллективных встреч».

«Предложение о многосторонней товарищеской встрече возникло из необходимости коллективно обменяться мнениями о нарастающем обострении обстановки в Чехословакии и связанных с этим общих проблемах для наших партий и стран, ваших самых ближайших друзей и соседей. Мы по-прежнему считаем, что такая встреча с вашим участием необходима… Мы искренне надеемся, что еще раз взвесив все обстоятельства, ЦК КПЧ примет участие в такой встрече» [715].

Важно, что на этот раз в Москве апеллировали не к президиуму, а к ЦК КПЧ.

12 июля Президиум ЦК КПЧ снова обсуждал вопрос об участии во встрече. Млынарж, Славик и министр иностранных дел Гаек требовали не ехать в Варшаву. Теперь Дубчек ссылался уже на запрет членам президиума выезжать за границу. Позднее он говорил, что ничего не знал о новой дате встречи в Варшаве, и поэтому даже если бы президиум принял решение 12 июля участвовать в саммите, чехословацкая делегация все равно не успела бы приехать в польскую столицу. При этом от Праги до Варшавы было меньше часа полета на самолете!

Кольдер и Биляк опять настаивали на участии во встрече, но безуспешно.

Президиум согласился с Дубчеком и постановил провести двусторонние переговоры. Ни Биляк, но другие представители «здоровых сил» и понятия не имели, что Дубчек уже несколько раз уклонился от предложения Брежнева организовать эти самые переговоры.

Таким образом, чисто арифметическое большинство «здоровых сил» на заседании Президиума ЦК КПЧ 8 июля политического преимущества не дало. Биляк все еще думал, что Дубчек «свой», что он просто выжидает удобный момент для нанесения ударов по правым силам, а варшавская встреча может этому тактически помешать.

Дубчек проинформировал о решении президиума Брежнева, и тот даже не нашелся что ответить – от «Саши» он такого не ожидал.

В опубликованном 13 июля новом коммюнике о вчерашнем заседании Президиума ЦК КПЧ говорилось, что «президиум… приветствует встречи и переговоры с представителями отдельных коммунистических и рабочих партий». Но почему-то (это никак не объяснялось) – только в двустороннем формате.

В Москве и других столицах стран-участниц Варшавского договора были шокированы отказом Дубчека приехать в Варшаву. Даже румыны на тот момент от встреч в рамках ОВД не отказывались.

Брежнев попросил Кадара как человека, наиболее положительно относившегося к «чехословацкому эксперименту» среди лидеров стран ОВД, убедить Дубчека все же изменить решение. Венгерский лидер немедленно позвонил Дубчеку и предложил безотлагательно встретиться. Дубчек взял с собой только Черника. 13 июля во второй половине дня на венгерской стороне границы они встретились с Кадаром. Дубчек ссылался теперь уже на решение президиума и говорил что встреча в Варшаве «преждевременна» [716]. По его впечатлению, Кадар особо и не настаивал, а лишь формально выполнял поручение Брежнева.

Сам Кадар потом говорил в Варшаве, что Дубчек долго описывал политическую ситуацию в Чехословакии. Относительно «2000 слов» он сказал, что ответ на этот манифест должен быть политическим, а не административным. Мол, все равно никаких особых последствий манифест не имел. Нежелание ехать в Варшаву Дубчек объяснил тем, что сначала хотел бы провести переговоры… с КПСС (!). И это притом, что он уже несколько раз отказался от соответствующего предложения Брежнева. Кадар напомнил Дубчеку, что еще в мае он выражал недовольство тем, что его не позвали на встречу глав государств ОВД в Москву и говорил «советским товарищам, что в любое время, хоть ночью, он готов приехать и принять участие в совещании, если будет иметь приглашение» [717].

Ответить на это Дубчеку было явно нечего, и он начал юлить: мол, он не знал ни даты, ни места встречи глав государств ОВД. Кадар прямо ответил, что отказ ехать в Варшаву – это самая большая ошибка, совершенная Дубчеком после января 1968 года. «…Т. Дубчек оказался не в состоянии говорить, оба они (Дубчек и Черник – Прим. автора.) плакали и спрашивали, что им теперь делать». Кадар напомнил и то, что чехословацкая печать поливает теперь грязью и его, обвиняя в смерти Имре Надя. А ведь он, Кадар, никаких публичных нападок на то, что происходит в ЧССР, не допускает, хотя ему там далеко не все нравится.

Отказавшись от поездки в Варшаву, Дубчек решил заручиться поддержкой западноевропейских компартий, прежде всего французской. Ведь еще в мае, как уже упоминалось, чехословацкая разведка доносила о поддержке чехословацких реформ со стороны политбюро ЦК ФКП.

Следует отметить, что самые влиятельные и массовые западноевропейские компартии – французская и итальянская – на тот момент следовали курсом так называемого еврокоммунизма. Они официально отказались от диктатуры пролетариата как средства прихода к власти, выступали за смешанную экономику и сохранение членства своих стран в ЕЭС и НАТО. Фактически позиции этих партий не сильно отличались от социал-демократических. Неудивительно, что и ФКП, и ИКП с симпатией следили за Дубчеком, который, по их мнению, двигался в том же «еврокоммунистическом направлении».

Дубчек пригласил лидеров ФКП в Чехословакию, чтобы тем самым гарантировать себе публичную поддержку французских коммунистов. Французы колебались: в отличие от итальянской компартии, выступавшей с публичными нападками на СССР, французские коммунисты этого не допускали и сохраняли с КПСС дружественные отношения. Но Дубчек пригласил лидера ФКП Вальдека Роше вторично. 11 июля Роше посоветовался с послом СССР в Париже В. А. Зориным (в 1945-1948 годах – послом в Чехословакии). Посол сообщил в Москву: «Французские друзья затянули с поездкой в ЧССР, сославшись на майские события во Франции, но сейчас, после вторичного приглашения, т. В. Роше заявил, что он намерен поехать в ЧССР. Однако до выезда в ЧССР он хотел бы посетить Советский Союз с тем, чтобы проинформироваться об обстановке в ЧССР и перспективах этой обстановки» [718].

Зорин ознакомил Роше с точкой зрения КПСС на развитие ситуации обстановки в ЧССР. Тогда лидер французских коммунистов сказал: «переход ЧССР в лагерь капитализма имел бы катастрофические последствия для всего дела социализма, но в то же время применение внешних крайних мер, например вооруженного вмешательства со стороны других социалистических стран, также имело бы самые серьезные последствия для всего коммунистического движения, в том числе для ФКП. Хотя… в информации ничего прямо не говорится о такой возможности, но она „как бы висит в воздухе“».