Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Первоначально Ламонт был крайне раздосадован мятежом, поскольку опасался, что Обрегон использует его в качестве предлога для замораживания обслуживания внешнего долга (так и произошло). Поэтому он отказался встретиться с агентом де ла Уэрты в Нью-Йорке. Однако по мере того, как мятежники укреплялись в крупных городах вроде Веракруса и Гвадалахары, Ламонт стал беспокоиться, что мятеж может затянуться на длительное время. Он решил, что Международному банковскому комитету пора выступить с посреднической миссией. 30 января 1924 года Ламонт изложил свой план госсекретарю Хьюзу и получил «добро», при условии, что правительство США формально не будет стороной переговоров. Правда, Ламонт немного перемудрил, стремясь, чтобы инициатива посредничества исходила от самого де ла Уэрты. Предполагалось послать к лидеру восстания представителя одной из американских нефтяных компаний, который должен был побудить де ла Уэрту выступить с предложением о проведении встречи между ним, Обрегоном и Ламонтом – формально для подтверждения готовности Мексики платить по внешнему долгу. Предполагалось, что, начавшись с обсуждения финансовых вопросов, разговор сосредоточится на вопросах политических.

Дальнейшее Ламонт со свойственным ему высокомерием по отношению к мексиканцам представлял себе так: «Я отведу де ла Уэрту в сторонку и, призвав на помощь господа, спрошу, как он мог оказаться таким дураком, чтобы отколоться от правительства и превратиться в предателя, дать ему шанс ответить, спустить пар, сказать, что он мученик и т. д. и т. п., но постепенно направляя его в сторону примирения, особенно если к тому времени у него останется меньше войск».

Одобрив план Ламонта, Хьюз посоветовал ему согласовать его с мексиканским посланником Тельесом, и тот пришел к Хьюзу уже 31 января. Посланник не возражал, и в тот же день в Мексику был направлен эмиссар Рамон Росс. Однако 28 января 1924 года правительственные войска одержали крупную победу над мятежниками у Эсперансы и стали продвигаться к Веракрусу. В таком развитии событий сыграла свою роль и основная стратегическая ошибка повстанцев: взяв город Пуэбла (на полпути между Веракрусом и столицей), они не пошли на Мехико, а позволили правительству накопить достаточно сил для контрнаступления. В этих условиях Обрегон, конечно, не желал мириться с де ла Уэртой, и миссия Ламонта завершилась, не начавшись.

Примечательно, что в начале 1924 года пресса крупнейшего американского медийного магната и мексиканского латифундиста Херста начала кампанию с целью убедить общественность: только избрание президентом Мексики гражданина США может сделать мексиканцев счастливыми. В письме Херсту бывший госсекретарь США Лансинг в феврале 1924 года предлагал иную, более гибкую тактику, которую США исповедуют и по сей день, и не только в отношении Мексики: «Мексику необычайно легко подчинить, потому что достаточно контролировать только одного человека: президента. Нам надо отказаться от идеи посадить на пост президента Мексики американского гражданина, так как это опять приведет к войне.

Решение требует больше времени: нам надо открыть для молодых амбициозных мексиканцев ворота наших университетов и предпринять усилия по воспитанию их в духе американского образа жизни, в духе наших ценностей и в духе уважения лидерства Соединенных Штатов.

Мексике нужны компетентные управленцы. Со временем эти молодые люди начнут занимать важные посты, и, возможно, в их руки попадет и пост президента. Без единого затраченного цента или сделанного выстрела со стороны Соединенных Штатов они сделают все, чего мы пожелаем. И сделают это лучше и более радикально, чем мы».

Поняв, на чьей стороне сила, американцы практически заставили мятежников 5 февраля 1924 года сдать Веракрус, оплот движения де ла Уэрты, без боя, после чего мятеж быстро стал угасать. 11 февраля город, опять же без боя, заняли правительственные войска. Правда, вернувшийся губернатор Техеда стал прижимать американские нефтяные компании за то, что они платили мятежникам налоги. Американцы оправдывались, что другого выхода у них не было. Тем не менее Техеда жаловался Обрегону, что с американцев мятежники брали вдвое меньше, чем с мексиканцев.

В отличие от США, симпатии Великобритании, так и не признавшей официально правительство Обрегона, были на стороне мятежников. Британский представитель в Мехико Камминс описывал мятеж как «крестовый поход добра против зла». Великобритания также направила флот к атлантическому побережью Мексике, однако кораблям Его Величества предписывалось ограничиться только наблюдением за обстановкой.

Самым ключевым сражением мятежа 1923-1924 годов оказалась битва у местечка Окотлан, недалеко от основного центра восстания города Гвадалахары. [373]Крупных боев в ходе мятежа вообще было мало. Американский военный атташе отмечал в своих сообщениях, что противоборствующие стороны стараются избегать прямой конфронтации и занимают те населенные пункты, где нет противника. К началу февраля 1924 года примерно 2 тысячи мятежников под командованием генерала Эстрады окопались на холмистом берегу реки Сантьяго у Окотлана. Достаточно глубокую реку форсировать вброд было невозможно. Мятежники контролировали оба моста через нее – обычный и железнодорожный. Разрушать их они, правда, не стали, лишь сожгли на железнодорожном мосту вагон, чтобы правительственные силы не могли использовать его по назначению.

В конце января другой берег реки заняли 6 тысяч солдат правительственных войск во главе с генералом Амаро. Он не решался форсировать реку и занимался в основном строительством собственных оборонительных сооружений. Однако Обрегона такое развитие событий не устраивало. Мятеж затягивался, и мексиканский бюджет нес огромные потери. Поэтому, прибыв под Окотлан, Обрегон поставил задачу немедленно форсировать реку и уничтожить противника, не дав ему отойти в полном порядке. Потери среди солдат Обрегона интересовали мало, и он отверг даже мысль о ночном форсировании.

Обрегон в битве у Окотлана (слева)

9 февраля войска Амаро завязали бой у мостов, в то время как основная группа под командованием генерала Круса (будущий начальник полиции Мексики) в количестве примерно 1700 человек начала переправу на левом фланге мятежников. Несмотря на то, что наступавших поддерживали артиллерия и авиация, которая бомбила с высоты 100 метров, первая попытка форсирования окончилось неудачей и огромными потерями. Но капитан Кармен Диас, постоянно ныряя среди свистевших вокруг него пуль, проплыл на вражеский берег, держа в зубах трос, который закрепил на дереве. Используя этот трос как тягу, плоты с наступавшими достигли наконец неприятельского берега и ударили во фланг мятежникам. Те бежали, бросив артиллерию. Дорога на Гвадалахару была открыта.