Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Но вернемся к внутренней политике Мексики 1924 года. В обстановке массовых чисток, охвативших в начале 1924 года правительственный аппарат и армейское командование, победа на президентских выборах Плутарко Кальеса была решенным делом.

Однако мятеж все же не ликвидировал полностью интригу в президентских выборах. Против Обрегона, а значит, и Кальеса, выступила Либерально-конституционалистская партия, которая еще в 1920 году была основной партией страны. Как уже упоминалось, либеральные конституционалисты выдвинули тогда кандидатуру Обрегона и после прихода его к власти стали партией парламентского большинства. Однако партия совершила грандиозную ошибку, посчитав, что она сможет управлять не только парламентом, но и самим Обрегоном. Президент же, напротив, считал, что это его личный авторитет позволил либеральным конституционалистам занять столь внушительные позиции в Конгрессе и в муниципалитетах ключевого столичного федерального округа.

Уже в 1921 году, как отмечалось выше, отношения между Обрегоном и его былыми союзниками обострились настолько, что либеральные конституционалисты решили превратить Мексику в парламентскую республику. Предполагалось, что если президента по-прежнему будет выбирать народ, то правительство и «первого министра» (учреждался пост премьера) будет назначать Конгресс. Обрегон ответил на эту попытку ограничить его власть удалением от всех министерских постов людей, примыкавших к Либерально-конституционалистской партии. В частности, был отправлен в отставку близкий и к сапатистам министр сельского хозяйства Антонио Вильяреаль. В 1922 году на выборах в Конгресс Обрегон демонстративно поддержал Национальную кооперативистскую партию, в результате чего либеральные конституционалисты лишились парламентского большинства. Вся страна увидела, что не вождь зависит от партии, а партия от вождя.

С весны 1923 года либеральные конституционалисты начали подыскивать альтернативного Обрегону кандидата в президенты. Партия позиционировала себя как политическая родина умеренных революционеров и противник всех «красных» элементов, к которым помимо коммунистов относили Кальеса и КРОМ. Либералы по-прежнему выступали за ограничение власти президента и за борьбу с политическими назначениями на государственные должности путем введения обязательного для прохождения всеми чиновниками табеля о рангах.

Летом 1923 года либералы пытались образовать единый блок с аграристами и лабористами, а также организовали во всех штатах предвыборные организации для разворачивания агитации. В качестве возможных кандидатов на пост президента фигурировали де ла Уэрта, брат отца мексиканской революции Рауль Мадеро, инженер Паскуаль Ортис Рубио (либералы позиционировали себя и как противники милитаризма) и ряд других политиков с революционным прошлым. [382]Таким образом, Либерально-конституционалистская партия была все же внутрисистемной оппозицией, не ставившей под вопрос основные завоевания революции.

К концу августа 1923 года наиболее вероятным единым кандидатом либералов стал Рауль Мадеро, которого поддерживали и бывшие сторонники Вильи. Однако мятеж де ла Уэрты фактически расколол партию, и ее остатки под влиянием поражения восстания примкнули к Кальесу Быть против него в тех условиях означало быть против революции.

В предвыборной кампании 1923-1924 годов впервые заявила о себе и фашистская партия – точная копия итальянской. Ее основал в 1922 году под впечатлением от успешного «марша на Рим» Муссолини мексиканец итальянского происхождения, инженер Густаво Саенс де Сицилиа по кличке Петух. Фашисты не могли открыто называть себя консервативной силой, поскольку консервативная партия была полностью дискредитирована в Мексике еще в середине XIX как пособница иностранных интервентов. Однако термин «реакционная», тоже крайне непопулярный среди широких масс мексиканцев, фашисты в отношении своей партии использовали. Считалось, что фашисты только реагируют на произвол пришедших к власти «красных», и поэтому консерваторами являются именно вчерашние революционеры (то есть правящая элита страны), не желающие уступать власть.

У фашистов сразу нашелся мощный союзник – католическая церковь. Правда, церковники рекомендовали им изменить уж очень одиозное название на Партию национальной реконструкции, что звучало более респектабельно. Но первые шаги Муссолини на посту премьера успокоили мексиканский епископат: фашисты оказались отнюдь не радикалами и к тому же выполнили свою главную миссию – беспощадно расправились с «красными».

Неофициальный печатный орган фашистов «Омега» писал 11 января 1923 года: «В Мексике армия и высшее должностное лицо представляют собой самые крепкие столпы большевизма… Действовать против большевистских тенденций означает действовать против президента, действовать против правительства. Поэтому фашистская партия должна оживить реакционные тенденции и предстать в качестве партии энергичной оппозиции». [383]

В феврале 1923 года фашисты объявили, что в Мексике уже действуют 420 местных организаций партии, а на местах издается 7 партийных газет. В апреле Петух, фантастически преувеличивая, говорил американским журналистам, что фашистов уже 150 тысяч. Контакты католической церкви с фашистами обеспечили новой (и крайне малочисленной) партии небывалое внимание со стороны американской прессы. Например, газета «Нью-Йорк Таймс» сообщала в январе 1923 года, что губернатор Дуранго Хесус Кастро созвал встречу губернаторов штатов якобы исключительно для борьбы с фашизмом. Эта версия, бесспорно, льстила последователям Муссолини. Высылку правительством Обрегона представителя Ватикана Филиппи в том же месяце газета объясняла тем, что папский легат пытался создать подпольную клерикально-фашистскую организацию «Двенадцать святых» для «борьбы против большевизма». Здесь «Нью-Йорк Таймс», пожалуй, не грешила против истины.

В марте 1923 года американская газета «Сатедей Ивнинг Пост» тоже писала о создающихся в Мексике подпольных антиправительственных организациях. Также сообщалось, что кандидаты фашистов пользуются поддержкой обеспеченных слоев мексиканского общества. Богатые слои и церковь якобы собрали для фашистов миллион песо, в том числе для учреждения общенациональной фашистской газеты. Газета «Нью-Йорк Трибюн» отмечала, что «католические круги США» (прежде всего крайне правая организация «Рыцари Колумба») оказывают мексиканским фашистам самую полную пропагандистскую поддержку.

И действительно, в конце марта в той же «Нью-Йорк Трибюн» вышла целая серия публикаций, в которых всячески подчеркивалось, что никаких различий между Мексикой и Советской Россией нет: «…При известной социалистической Конституции 1917 года некоторые части Мексики стали такими же красными, как эта самая Россия. Портреты Ленина и Троцкого украшают государственные здания… Неудивительно, что среди интеллектуальных мексиканских слоев возникло реакционное движение, группирующееся вокруг католической церкви».