Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

10 сентября 1925 года наконец был учрежден Национальный банк Мексики, о чем мечтал еще Порфирио Диас. Гомес Морин, возглавивший банк, писал Хосе Васконселосу: «Банк стал полным успехом и встал, как говорится, с правой ноги. Совет (высший орган управления банком – прим. автора) является полностью независимым… Нельзя не восхищаться тем, что стало возможным основать банк с запасами всего лишь на десять месяцев».

Однако становление банка проходило отнюдь не просто. По образцу Федеральной резервной системы США нацбанк Мексики имел в своем уставном фонде долю частного капитала и вел на рынке кредитных услуг такие же операции, как и любой коммерческий банк. Поэтому его конечный успех зависел от доверия частных банков и граждан, призванных держать в нацбанке свободные средства и давать ему кредиты. Основа же эта изначально была шаткой, потому что государству в Мексике после инфляции революционных времен никто не доверял. Тем более что сразу же после основания банка в него посыпались просьбы генералов о предоставлении неотложных кредитов, возвращать которые они и не собирались. В этих условиях заслугой Морина (при поддержке Кальеса) была жесткая позиция, отсекавшая все просьбы и проекты некоммерческого и не общенационального характера. Хотя отказать удавалось все же не всем «бизнесменам» – сам Кальес не мог отклонить просьбу такого предпринимателя, как Альваро Обрегон. Тем не менее по закону банк не мог предоставить федеральному правительству Мексики кредитов на сумму, превышающую 10 % капитала банка.

Но в целом доверие к Национальному банку с годами возрастало, так как он выпускал бумажные деньги очень осторожно, в точном соответствии с резервами драгоценных металлов, имевшихся в его распоряжении. Так, эмиссия не должна была превышать по стоимости двойной объем золотых резервов, находящихся в распоряжении нацбанка. Не случайно банк Мексики был основан именно в тот год, когда Великобритания, основная финансовая держава того времени официально восстановила ликвидированный в годы Первой мировой войны золотой паритет своей валюты. Морин и его единомышленники также были сторонниками золотого стандарта, хотя золота в Мексике было немного, и курс валюты, таким образом, сильно зависел от того, какими деньгами платили за мексиканские экспортные товары иностранные контрагенты.

Согласие на эмиссию бумажных денег давала еще независимая Национальная банковская комиссия, что усиливало жесткость контроля. Частные банки, чтобы получить возможность получения кредитов из нац-банка, должны были получить согласие Национальной банковской комиссии, проверявшей ликвидность того или иного банка. Коммерческими кредитными операциями, не свойственными эмиссионным банкам, центральный банк Мексики занимался потому, что Кальес хотел быстро расширить кредитную базу для частного бизнеса, создав банк, который не зависел от политических пристрастий местных губернаторов и военных вождей.

В целом, однако, и создание Национального банка и общая финансовая политика Кальеса с его технократическим окружением ясно говорят о том, что правительство Мексики пребывало в плену у популярных тогда догм золотого стандарта и сбалансированного бюджета. Именно такая политика обрушила всю финансовую архитектуру мира в 1929 году. И именно следование этим догмам в Германии сделало возможным приход Гитлера к власти. Напротив, СССР, активно применявший дефицитное финансирование и кредитную экспансию, добился того, чего не смог добиться Кальес, – невиданного по скорости экономического рывка и превращения отсталой России в передовую экономически и технически державу.

Прежде всего, передав на учреждение нацбанка 42 миллиона песо из 57 имевшихся в наличии в 1925 году, правительство не только переложило деньги из одного кармана в другой, но и осталось без средств, в том числе и для погашения внешнего долга. Поэтому Международный банковский комитет по Мексике встретил появление нацбанка волной критики. Ведь в июне 1924 года Мексика объявила очередной мораторий на обслуживание внешнего долга, ссылаясь на тяжелое финансовое положение страны после подавления мятежа де ла Уэрты. Теперь получалось, что деньги в мексиканской казне все-таки были.

Пооностью провалились планы по привлечению в качестве акционеров нацбанка частных кредитных институтов (они могли приобрести 49 % акций). Для того чтобы получить статус банка, ассоциированного с Национальным, частные банки должны были поместить там на депозит 10 % своих активов. Только два частных банка купили в общей сложности 2 % акций, и обе эти сделки не носили экономического характера. В одном случае (с «Банко Лондрес де Мексико») правительство акциями нацбанка погасило свой долг перед этой кредитной организацией на сумму 1,3 миллиона песо. Другой банк (известный Кальесу не понаслышке «Банко де Сонора», когда-то арестовавший за долги управляемую будущим президентом мельницу) поместил свои депозиты в нацбанк по прямому указанию своих земляков, находившихся у власти. Причем сам нацбанк тоже поместил свои средства на депозит в сонорский банк, так что фактически никакого нового капитала не приобрел. Морин считал, что отказ частных банков сотрудничать с Национальным банком и участвовать в его капитале вызван их «ревностью». На самом деле частные банки и их клиенты просто не доверяли правительству. В 1928 году из 150 частных банков только пять сотрудничали с Нацбанком, то есть держали там депозиты.

Пестковский видел причину такого положения вещей в том, что почти все банки Мексики принадлежали иностранцам: «…здесь преобладает французский и испанский капитал, затем идут англичане, американцы, голландцы и немцы». [478]

Таким образом, попытка через нацбанк мобилизовать частные средства для подъема экономики провалилась. К тому же центральный банк из-за политики золотого стандарта при Кальесе так и не сумел превратиться в эмиссионный центр – то есть не мог выполнять свою основную функцию.

На фоне отсутствия интереса мексиканских предпринимателей к новому эмиссионному банку Кальес попытался мобилизовать деньги для этого учреждения не очень-то прогрессивным способом. Было резко сокращено количество государственных служащих, включая офицеров, а многим из тех, кто остался, подолгу задерживали выплату жалованья. Таким образом Кальесу удалось сэкономить 40 миллионов песо.

В то же время расходы правительства на содержание генералов, министров и депутатов, по мнению Пестковского, были «громадны». Депутаты Конгресса, отмечал советский полпред, получают около 1000 песо в месяц. [479]Странным было и то, что фактически находящаяся в состоянии банкротства страна содержала за границей много дипломатических представительств (21 из них – только на американском континенте). На самом деле, по установившейся мексиканской политической традиции, послами и посланниками назначали строптивых деятелей оппозиции. «Казнокрадство и непотизм процветают», – констатировал Пестковский. [480]«Картина ясна – Мексика кругом в долгу, главным образом, у Соединенных Штатов, процентов не платит. Ясно, что Соединенным Штатам не трудно закабалить ее окончательно». [481]