Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Как уже упоминалось, нацбанк мог эмитировать бумажные деньги, только если они были обеспечены имевшимся в его распоряжении золотом. Золото поступало в Мексику в основном в качестве платежа за экспортируемые страной товары. Как раз начиная с 1926 года американская экономика (на США приходилось 70 % внешней торговли Мексики) стала ощущать перегрев и сократила потребление мексиканского сырья. Это наряду с падением нефтедобычи привело к резкому сокращению золотого запаса Мексики, ибо импорт, который тоже оплачивался золотом, прекратить было нельзя.

Мексиканская банкнота в 5 песо

Внутри Мексики, как уже упоминалось, ходили серебряные монеты, которые правительство обменивало на золотые, – ведь формально мексиканский песо базировался на золотом паритете. Если приток золота сокращался, как в 1926–1927 годах, власти были вынуждены сокращать чеканку серебряных монет и выпуск бумажных денег, чтобы не допустить падения их стоимости относительно золотых. Так, в 1926 году было отчеканено серебряных монет на 29,4 миллиона песо, а в 1927 году – только на 5,6 миллиона. Золотых монет и в 1926-м, и в 1927-м правительство выпустило на 30 миллионов песо.

Итак, все кальесовские честолюбивые планы быстрого развития мексиканской экономики натолкнулись на уменьшение оборотных финансовых средств, и поэтому никакого роста, а тем более быстрого рывка не получилось. К тому же, согласно воззрениям окружения Кальеса, бюджет страны должен был быть всегда выровненным. Технократы, таким образом, сами загнали себя в угол.

В 1925 году 76 % денег в обращении приходилось в Мексике на монеты из драгоценных металлов, 23,7 % – на безналичные средства на счетах и только 0,3 % – на бумажные деньги Национального банка. Это соотношение не изменилось за все время президентства Кальеса. В 1928 году эти доли составили соответственно 75,1 %, 23,9 % и 0,4 %. С 1 сентября и до конца 1925 года Национальный банк выпустил банкнот на 3,2 миллиона песо, хотя по уставу мог выпустить на 113 миллионов. В следующем году было выпущено уже только 1,8 миллиона песо бумажных денег.

Единственное, чего удалось добиться Национальному банку, так это в два раза снизить процентную ставку по кредитам в стране (с 24 % до 12 % в 1928 году), потому что нацбанк сам выступал в качестве кредитной коммерческой организации.

Национальный банк так не смог оживить общую банковскую систему страны. Если в 1912 году активы мексиканских банков составили 450 миллионов песо, то в 1925 году они были на уровне примерно 34 % от этой суммы. В 1930 году эта цифра возросла до 61 %, то есть спустя двадцать лет после начала революции финансовая система страны была по размерам на треть меньше, чем в дореволюционную пору. Несмотря на это, при Обрегоне и Кальесе было основано много банков, чье общее количество в 1928 году превысило дореволюционный уровень на 40 %. Примечательно, что большинство «новых» банков основывали банкиры времен диктатуры Диаса.

В 1925 году Кальес отменил введенный при Диасе запрет на учреждение филиалов иностранных банков в стране, тем самым фактически признав, что местные капиталисты не спешат следовать призывам КРОМ к самоотверженному участию в реконструкции национальной экономики. Многие иностранные банки, в том числе «Канэдиан Бэнк оф Коммерс», «Джермен Бэнк оф Саут Америка», основали в Мексике свои филиалы. Однако американские банки в Мексику не торопились – они появились только в 1929-1930 годы, – а европейцам после начала кризиса 1929 года было уже не до заграничных инвестиций.

В 1923 году дефицит мексиканского федерального бюджета составил 83 миллиона песо. Вину свалили на де ла Уэрту, хотя дело было в падении сборов от экспорта из-за резкого сокращения американскими компаниями добычи нефти. В следующем году дефицит удалось уменьшить примерно до 10 миллионов, так как мексиканское правительство отказывалось обслуживать внешний долг. В первый год президентства Кальеса, главным образом из-за мирной обстановки в стране и начавшегося сокращения армии, удалось добиться профицита в 24 миллиона песо. Доходы правительства в этом году составили 322 миллиона песо, расходы – 298 миллионов. Однако уже в следующем году из-за спора с США по нефти и жесткой монетарной политики нацбанка в стране опять появился дефицитный бюджет – дефицит составил 16 миллионов песо (правительственные доходы сократились до 309 миллионов). Почти таким же – 15 миллионов – дефицит остался и в 1927 году. При этом Кальесу пришлось не наращивать государственные расходы на подъем экономики, а сокращать их (до 310 миллионов). Только в последний год своего президентства он смог сбалансировать бюджет и показать профицит в 12 миллионов песо. Но это было достигнуто новым снижением государственных расходов – до 288 миллионов песо (цифра, напоминающая последний год правления Обрегона: 277 миллионов).

Таким образом, Кальесу не удалось аккумулировать значительные средства для экономического рывка страны. И в этом была виновата именно его технократическая прогрессистская финансовая политика. Государство при Кальесе так и не стало мощным инвестором, несмотря на то, что президент хотел как раз этого.

Причиной сложного положения с государственными доходами Мексики было и практически полное отсутствие в стране («благодаря постоянным переворотам», как отмечал Пестковский) нормальной системы налогообложения. Мексиканские газеты насчитали примерно 480 различных налогов, большинство из которых, как в средние века, вводились «на время» для решения каких-либо конкретных задач. Все налоги были косвенными. Кальес попытался ввести в стране прямой подоходный налог, но, по словам Пестковского, «эта мера встретила сильное сопротивление со стороны буржуазии». [482]

Поэтому правительство Кальеса по-прежнему полагалось на введенную Каррансой в 1918 году систему налогообложения нефтедобычи. В казну было необходимо уплатить 5 % стоимости добытой нефти, дополнительно к этому еще 5 песо в год с каждого квадратного километра нефтеносных земель и еще до 50 % стоимости добычи с арендованных у государства земель (именно поэтому американские собственники настаивали, что приобрели свои участки в собственность, а не в аренду).

Владельцы серебряных рудников платили в бюджет 7,5 % стоимости добычи. Всего правительство собирало с горнодобывающей и нефтяной промышленности 60–70 миллионов песо в год. Примерно столько же давали ввозные и вывозные пошлины. Вывозными пошлинами облагались серебро и нефть, ввозными – практически все товары. Именно поэтому в Мексике очень дорого стоили хлеб и одежда.

Третьим по важности источником доходов были акцизы, гербовый и почтовый сборы.