Геродот - История Древней Греции

Мнение людей, утверждавших, что «деревянная твердыня» означает корабли, опровергалось этими стихами. Действительно, толкователи оракулов объясняли эти слова в том смысле, что в случае морского сражения они будут разбиты у Саламина.

Кекроп. Краснофигурная вазопись

143. В это время среди афинян был человек, лишь недавно ставший рядом со значительнейшими гражданами; имя его было Фемистокл, а назывался он обыкновенно сыном Неокла. Этот-то человек утверждал, что толкователи оракулов верно объяснили не все, а именно: если бы упомянутый стих действительно относился к афинянам, то, по мнению Фемистокла, он не был бы облечен в столь мягкие выражения, и вместо «божественный Саламин» было бы сказано «злосчастный Саламин», – если бы действительно гибель подле Саламина предстояла его населению; таким образом, при правильном понимании изречения слова божества относятся к неприятелю, а не к афинянам. Поэтому Фемистокл советовал приготовляться к сражению на кораблях, потому что именно они и есть деревянная твердыня. Когда Фемистокл высказал свое мнение, афиняне отдали предпочтение ему перед объяснением тех, кто советовал не готовиться к сражению на море и вообще не помышлять о сопротивлении, но покинуть Аттику и заселить какую-нибудь другую землю.

144. Раньше этого, к счастью, восторжествовало и другое мнение того же Фемистокла. Когда у афинян в государственной казне собрано было много денег, поступавших с Лаврийских рудников, и когда граждане пожелали разделить их между собой по десять драхм на человека, Фемистокл убедил афинян воздержаться от дележа и соорудить на эти деньги двести кораблей для войны, именно для войны с эгинцами. Действительно, вспыхнувшая тогда война сделалась спасительной для Эллады в будущем, потому что она сделала Афины морской державой. Хотя корабли не были употреблены для той цели, для какой были сооружены, однако благодаря этому они имелись в Элладе наготове, когда в них была нужда. Итак, афиняне имели уже эти корабли, сооруженные раньше; нужно было соорудить еще другие. По получении ответа оракула афиняне, обсудив его, решили по совету божества взойти всем на корабли и выступить на море против нападающих варваров вместе с теми эллинскими городами, которые пожелают к ним присоединиться. Таковы были изречения оракула афинянам.

145. Во время общих собраний эллинов собственно Эллады, которые настроены были более мужественно, давались клятвы в верности, устраивались совещания. Там они решили прежде всех других дел прекратить между собою распри и войны. Войны были: между разными городами, но самая ожесточенная между афинянами и эгинцами. Потом, узнав, что Ксеркс с войском находится в Сардах, они решили послать в Азию соглядатаев разузнать о могуществе царя, а в Аргос послов с предложением союза против персов; другие послы отправлены были в Сицилию к сыну Диномена Гелону, на Керкиру – с требованием оказать помощь Элладе, а также на Крит, – все это с той целью, чтобы, если можно, объединить всех эллинов и всем согласно действовать заодно, так как опасность угрожала одинаково всем эллинам. Что касается Гелона, то силы его считались значительными, далеко превосходившими силы всякого другого эллинского государства.

146. Итак, согласно общему решению эллины прекратили взаимные распри и прежде всего отправили в Азию трех человек в качестве соглядатаев. Они пришли в Сарды и разузнавали положение царского войска, но были пойманы; начальники подвергли их пытке и велели отвести на казнь. Смерть их была уже решена, когда узнал об этом Ксеркс; он не одобрил приговора военачальников и послал нескольких оруженосцев с приказанием привести соглядатаев к нему, если только застанут их в живых. Оруженосцы нашли их еще живыми и представили царю. Услышав, зачем они пришли, Ксеркс приказал оруженосцам водить их везде, показать им всю пехоту и конницу и, когда насмотрятся вдоволь, отпустить их невредимыми, куда бы идти те ни пожелали.

147. Давая такое приказание, царь прибавил, что, если бы соглядатаи погибли, эллины не узнали бы заранее, что его могущество превыше всякого описания, а умерщвлением трех человек врагу не причинишь большого ущерба. Между тем, по его мнению, сказал царь, эллины узнают от соглядатаев по возвращении их в Элладу о его могуществе и отрекутся от своей свободы прежде, чем состоится поход; таким образом, персам не будет нужды утомлять себя походом на эллинов. Подобное же мнение Ксеркс высказал и в другой раз, а именно: находясь в Абидосе, он увидел нагруженные хлебом суда, идущие из Понта через Геллеспонт на Эгину и в Пелопоннес. Приближенные царя узнали, что суда – неприятельские, готовы были захватить их и взирали на царя в ожидании приказания. Но Ксеркс спросил находившихся на судах, куда они плывут: «К твоим врагам, владыка, везем хлеб». Царь на это заметил: «Не плывем ли и мы туда, куда они, с хлебом и другими запасами? Что же дурного в том, что они везут нам хлеб?»

148. После осмотра соглядатаи были отпущены и возвратились в Европу, а эллины, заключившие между собою союз против персидского царя, после снаряжения соглядатаев отправили послов в Аргос. Аргивяне следующим образом рассказывают о своих делах. О приготовлениях варваров против Эллады они узнали в самом начале и, сообразив, что эллины будут стараться привлечь их к войне против персов, отправили послов в Дельфы спросить божество, как наилучше поступить им. Ведь незадолго до того шесть тысяч аргивян погибло от лакедемонян и Клеомена, сына Анаксандрида. Вследствие этого они и обратились в Дельфы. На вопрос аргивян пифия отвечала так:

Вот какой ответ, говорят аргивяне, дала им тогда пифия. После этого прибыли в Аргос послы и явились в сенат с возложенным на них поручением. В ответ на предложение аргивяне сказали, что они готовы исполнить просьбу, но под условием заключения мира с лакедемонянами на тридцать лет и одинакового с ними участия в главенстве над союзом; хотя, говорили аргивяне, главенство по справедливости принадлежат им одним, однако они довольствуются и половиной его.

Дж. Вазари. Персей и Андромеда. 1570–1572 гг.

149. Таков, говорят, был ответ сената, хотя оракул и запрещал им вступать в союз с эллинами. Они боялись оракула, но желали заключить тридцатилетний мир для того, чтобы в продолжение этих лет дети их достигли зрелого возраста; если же мира не будет, опасались они, то в случае нового поражения от персов сверх постигшего их несчастья они в будущем подпадут под власть лакедемонян. Далее говорят, что послы из Спарты отвечали на речь сената следующее: относительно мира они доложат народу. Что касается главенства, то им поручено дать ответ, и сказали, что у лакедемонян два царя, а у аргивян один, поэтому невозможно, чтобы один из царей Спарты отказался от участия в главенстве, но нет никакого препятствия к тому, чтобы рядом с двумя их царями аргосский также имел равное право голоса. Аргивяне рассказывают, что они не могли снести такого высокомерия спартанцев и предпочли покориться варварам, нежели уступить лакедемонянам; поэтому послам приказано было покинуть страну до захода солнца, ибо в противном случае с ними поступлено будет как с врагами. Так рассказывают об этом сами аргивяне.