Евгений Горбунов - Восточный рубеж

20 июля 1938 г. начались события, которые вошли в историю как вооружённый конфликт у озера Хасан. Как всегда, вначале действовали дипломаты. Японский посол Сигемицу посетил наркома Литвинова и потребовал отвода советских войск с высоты, расположенной западнее озера Хасан. Послу было заявлено, что вхождение высоты к западу от озера Хасан в состав советской территории ни в коем случае не может быть оспорено. Туда и раньше посылались советские воинские наряды, посылаются и теперь. В пределах своей территории передвижение советских войск регулируется советскими властями, и никакое вмешательство и требования другого государства не могут быть допущены. Сигемицу высказал предположение, что его правительство не будет удовлетворено ответом наркома, что необходимо принять меры к восстановлению спокойствия на границе, иначе Япония должна будет прийти к выводу о необходимости применения силы. Литвинов ответил: «Что касается применения силы, то если господин посол считает хорошим дипломатическим средством подобную угрозу и запугивание, которым некоторые государства действительно поддаются, то он должен знать, что успешного применения этому средству он в Москве не найдёт» (38). Дипломаты обменялись мнениями, и каждый остался при своих интересах. На дальневосточных границах запахло порохом.

Чтобы понять дальнейшие события, надо вспомнить о такой фигуре, как комиссар государственной безопасности 3-го ранга (по табелю о рангах РККА — генерал-лейтенант) полпред НКВД по Хабаровскому краю Генрих Люшков.

О побеге Люшкова в Советском Союзе начали писать в 1990 г. До этого времени, хотя в конце 30-х о нём писала вся мировая пресса, «в нашей стране не было перебежчиков». И в последующие годы он не был обойден вниманием прессы и историков. Так что читателям нет необходимости представлять этого человека: его биография описана достаточно подробно. Интересно другое: а что мог сказать Люшков, какие тайны разведки как генерал НКВД он мог выдать. Но об этом современные историки молчат — очевидно, сказать пока нечего.

Автор не составляет исключения. Не хочется заниматься фантазиями и гадать на кофейной гуще. Тем более что подробный доклад с его показаниями, отправленный в Берлин, был сфотографирован Зорге и переправлен в Москву. Но этот документ осел в архиве ГРУ и добраться до него невозможно. Одно предположение всё же можно сделать. Люшкову были известны шифры, которыми пользовались органы НКВД и пограничники на Дальнем Востоке. И наверняка эту ценнейшую информацию он передал японцам. Очевидно, эта информация позволила японской радиоразведке расшифровать одну из телеграмм советских пограничников. Расшифровка этой телеграммы привела к хасанским событиям — первому серьёзному боевому столкновению РККА с частями японской армии. Это одна из версий событий тех далёких лет, но и она имеет право на существование.

Командование Посьетского погранотряда отправило в Хабаровск шифрованную радиограмму, которая была перехвачена и расшифрована японской радиоразведкой. В телеграмме отмечалось значение двух ранее не охранявшихся высот, расположенных на границе западнее озера Хасан у стыка границ Кореи, Маньчжурии и СССР. В радиограмме отмечалось, что укрепление этих высот и занятие их постоянными гарнизонами позволило бы держать под наблюдением всю местность сопредельной стороны в направлении северных корейских портов, стратегическую железнодорожную линию, проходящую вдоль границы по правому берегу реки Тумень-Ула. В случае же организации наблюдения с этих высот японской стороной, подчёркивалось в радиограмме, она получала аналогичные преимущества в отношении посьетского тылового района вплоть до посёлка Заречье и морского побережья в направлении на Владивосток. В конце радиограммы испрашивалось разрешение приступить к фортификационным работам на высотах и организовать на них постоянное наблюдение.

Расшифровав радиограмму, японский генштаб принял во внимание оценку значения высот и решил не допустить занятия их советской стороной. Такая задача была поставлена командованию Корейской армии, которое отвечало за безопасность участка границы от устья реки Тумень-Ула до района города Хуньчунь на территории Маньчжурии. Кокс отмечал в своей монографии, что в связи с этим распоряжением генштаба возникло острое соперничество между командованием и штабами Квантунской и Корейской армий, поскольку «квантунцы» сочли за величайшую несправедливость то, что не им было поручено «проучить» Советы.

К развязыванию конфликта японскую военщину подталкивало и одно из обстоятельств внешнего порядка. Япония, продолжая войну в Китае, после овладения в мае 1938 г. городом Сюйчжоу готовила новую операцию для захвата уханьского промышленного района, надеясь, что после падения Уханя Китай будет вынужден капитулировать. Однако в ходе подготовки этой операции у японской ставки возникло опасение, как бы Советский Союз, оказывавший Китаю значительную материальную помощь, не посчитал этот момент наиболее удобным для широкого вмешательства в войну в Китае. Дело дошло до того, писал Кокс в своей монографии, что некоторые высшие чины генштаба были готовы прекратить все военные операции в Китае и перенести основные усилия на Север. Чтобы определить «истинные намерения русских», следовало, по выражению одного из старших офицеров генштаба, «провести разведку боем стратегического значения». Командование Корейской армии выдвинуло к хасанскому участку границы 19-ю пехотную дивизию со средствами усиления и некоторые другие части в качестве ближайших резервов.

Во второй половине июля мелкие группы японских военнослужащих пытались нарушить границу, проходившую по водоразделу высот Заозёрная и Безымянная. Назревавший конфликт мог вспыхнуть в любой момент. 22 июля Блюхер приказал привести в боевую готовность 40-ю стрелковую дивизию 39-го корпуса и Барабашский укрепрайон, а 24 июля — все войска 1-й армии ДК фронта и выдвинуть в район Хасана подразделения 40-й дивизии для усиления пограничников. Одновременно было дано указание Тихоокеанскому флоту, находившемуся в оперативном подчинении ДК фронта, привести в боевую готовность корабли и морскую авиацию к действиям по пресечению возможного нападения японского флота и авиации (39).

24 июля в 00 часов 40 минут Военному Совету ТОФ (копия наркому обороны Ворошилову) было передано телеграфное сообщение от командующего фронтом Блюхера. В сообщении отмечалось, что в последние дни ежедневно японцы провоцируют инциденты, обстановка на сухопутной границе и производимые сейчас в южной части Японского моря маневры главных сил японского флота требуют повышения боевой готовности ТОФ. Поэтому Военному Совету флота предлагалось: