Евгений Горбунов - Восточный рубеж

В постановлении ГВС отмечалось, что «…основная задача, поставленная Правительством и ГВС войскам ДК фронта — обеспечить на Дальнем Востоке полную и постоянную мобилизационную и боевую готовность войск фронта, — оказалась невыполненной» (51). Виновных нашли сразу же. Ими оказались командиры, комиссары и начальники всех степеней фронта, а в первую очередь командующий фронтом Блюхер. Его обвинили во всех смертных грехах: «Вместо того, чтобы честно отдать все свои силы делу ликвидации вредительства в боевой подготовке ДК фронта и правдиво информировать Наркома и ГВС о недочётах в жизни войск фронта — т. Блюхер систематически, из года в год, прикрывал свою заведомо плохую работу и бездеятельность донесениями об успехах своей работы, росте боевой подготовки фронта и общем благополучном его состоянии. В том же духе им был сделан многочасовой доклад на заседании ГВС, в котором он скрыл истинное состояние войск ДК фронта и утверждал, что войска фронта хорошо подготовлены и во всех отношениях боеспособны» (52). Этим решением была перечёркнута вся многолетняя деятельность маршала по усилению войск и укреплению обороны Дальнего Востока в первой половине 30-х и поставлен крест на его дальнейшей карьере. После постановления ГВС был издан знаменитый приказ наркома от 4 сентября. С грифом «Сов. секретно. Особой важности.» он предназначался для ознакомления высшего командного состава РККА и был посвящён анализу хасанских событий.

Неподготовленность, неразбериха, командиры частей не знали, где взять вооружение, боеприпасы и боевое имущество. Некоторые артиллерийские батареи оказались на фронте без боеприпасов. Пулемётчики не получали запасных стволов, бойцы получали непристрелянные винтовки, а многие бойцы, даже одно из стрелковых подразделений 32-й дивизии, прибыли на фронт вовсе без винтовок. Оценка действий родов войск также была отрицательной. В приказе отмечалось, что: «все рода войск, в особенности пехота обнаружили неумение действовать на поле боя, маневрировать, сочетать движение и огонь, применяться к местности, что в данной обстановке, как и вообще в условиях Дальнего Востока, изобилующего горами и сопками, является азбукой боевой и тактической выучки войск. Танковые части были использованы неумело, вследствие чего понесли большие потери в материальной части» (53).

Составители приказа, дав негативную оценку действий войск, тут же нашли и виновных. Ими оказались командиры, комиссары и начальники всех степеней ДК фронта в первую очередь командующий маршал Блюхер. Карьера Блюхера и его судьба были предрешены ещё в ходе боёв, когда из Москвы на него спустили двух «цепных псов» Фриновского и Мехлиса, дав им приказ «разобраться с Блюхером». Так что на заседании ГВС и в итоговом приказе его просто добили.

В день заседания ГВС 31 августа Фриновский представил Ворошилову докладную записку, с которой наверняка был ознакомлен и Сталин. В этом документе он докладывал свои замечания о состоянии войск фронта и заявлял: «…что заговорщики, осуществляя свою гнусную предательскую линию на поражение Красной Армии, продали японцам всё, что смогли продать, привели по заданиям японцев в состояние дезорганизации и разрушения всё, из чего слагается готовность театра и его войск к войне». По его утверждению, это стало возможно потому, что «дело чёрной измены, начатое ранее арестованными заговорщиками, продолжали заговорщики, которых укрывали предатели, сидевшие в аппарате Управления НКВД Дальневосточного края. Последние отводили оперативные удары от право-троцкистских шпионов и диверсантов…». Не был забыт и командующий фронтом. Фриновский утверждал: «…как это сейчас установлено следствием, моральное разложение, отрыв от армии, преступное бездействие и внутреннее политическое сочувствие правым командующего фронтом Блюхера создавало благоприятные условия для подрывной работы заговорщиков» (54). Вот такой портрет маршала был составлен ко дню заседания ГВС.

Конечно, плохого командующего со всех сторон окружали «враги народа», которые якобы умело скрывались за его спиной, ведя свою преступную работу по дезорганизации и разложению войск фронта. Конечно их выловили — «органы» бдили. Но Блюхер всё равно был виноват, так как «…после разоблачения и изъятия из армии изменников и шпионов т. Блюхер не сумел или не захотел по-настоящему реализовать очищение фронта от врагов народа. Под флагом особой бдительности он оставлял, вопреки указаниям ГВС и Наркома, незамещёнными командиров и начальников частей и соединений, лишая таким образом войсковые части руководителей, оставляя штабы без работников, не способными к выполнению своих задач» (55). Можно представить, какими массовыми были репрессии на Дальнем Востоке, если только в высшем и старшем командном звене были сотни свободных должностей.

Поставили в вину Блюхеру и то, что 24 июля он подверг сомнению законность действий советских пограничников у озера Хасан, послав комиссию на высоту Заозёрная. Сделано это было втайне от члена Военного Совета Мазепова, начальника штаба фронта Штерна, заместителя наркома обороны Мехлиса и заместителя наркома внутренних дел Фриновского, которые в это время были в Хабаровске.

Комиссия обнаружила «нарушение» нашими пограничниками маньчжурской границы аж на три метра и, следовательно, «установила» нашу «виновность» в возникновении конфликта у озера Хасан. Как отмечалось в приказе: «Блюхер шлёт телеграмму наркому обороны об этом мнимом нарушении маньчжурской границы и требует немедленного ареста начальника пограничного участка и других „виновников“ в провоцировании конфликта с японцами» (56). Очевидно, желания начать серьёзную драку с японцами у Блюхера всё же не было, и он выпустил вожжи из рук, потеряв управление войсками у Хасана. И это чувствовалось в Москве.

Ошибок и просчётов у Блюхера во время хасанских событий было много. Последнюю крупную ошибку он совершил «под занавес» 10 августа, когда отдал приказ о призыве в 1-ю армию фронта 12 возрастов жителей Приморья. До этого ГВС по его же предложению решил призвать в военное время на Дальнем Востоке всего лишь шесть возрастов. Такая массовая мобилизация в крае, о которой сразу же стало бы известно японской разведке, могла спровоцировать Японию на объявление своей мобилизации, разрастание конфликта и переростание его в необъявленную войну по типу «китайского инцидента». Поэтому этот приказ был немедленно отменён наркомом.

Результативная часть этого большого приказа была очень жёсткой. На основании указаний ГВС нарком приказал: «В целях скорейшей ликвидации всех выявленных крупных недочётов в боевой подготовке и состоянии войсковых частей ДК фронта, замены негодного и дискредитировавшего себя в военном и политическом отношении командования и улучшении условий руководства, в смысле приближения его к войсковым частям, а также усиления мероприятий по оборонительной подготовке Дальневосточного театра в целом — управление Дальневосточного Краснознамённого фронта расформировать» (57). Вот такой замысловатой формулировкой было ликвидировано единственное в РККА фронтовое объединение, созданное на наиболее опасном в те годы направлении. Решение было неверным и показывало, что такой орган как ГВС не мог принимать правильные решения на перспективу, когда фактически все решения по важнейшим военным вопросам принимал один член ГВС — Сталин. Все остальные члены совета: Щаденко, Будённый, Кулик, Лактионов, Павлов были статистами, голосовавшими за любое предложение, которое изрекали мудрые уста вождя. Через год, летом 39-го во время боёв на Халхин-Голе создали импровизацию — фронтовую группу, а ещё через год, летом 40-го был воссоздан Дальневосточный фронт в том же составе. Через два года вернулись к тому, от чего отказались.