Александр Зимин - Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в.

Чрезвычайно важен для выяснения состава Боярской думы в конце XV в. список «бояр» в Продолжении Хронографа редакции 1512 г. Составлен он был в 1498 г., под которым и помещен. [1473] Шмидт. С. 272—273. В список помещены князья И. Ю. и В. И. Патрикеевы и С. И. Ряполовский, опала которых относится к январю 1499 г. Нет в списке по неясной причине боярина кн. И. В. Булгака, умершего в апреле 1498 г. Об А. Ф. Челяднине сказано, что он «на Новегороде»: Челяднин наместничал в Новгороде, во всяком случае с февраля 1498 по февраль 1500 г. Следовательно, список датируется временем не позднее января 1499 г. Помещен он в Хронографе после рассказа о коронации Дмитрия в феврале 1498 г. и казни Владимира Гусева, но до записи о посажении Дмитрия Ивановичи «на великое княжение» (февраль 1498 г.). Поэтому, скорее всего, он составлен был в связи с февральскими коронационными торжествами 1498 г. Список отличается достоверностью и точностью сведений. Под общим заголовком «А бояр у великого князя» в первой половине списка перечислены (очевидно, с учетом степени влиятельности): кн. И. Ю. Патрикеев, «Москву держал», его сын князь Василий, Яков Захарьич, кн. С. И. Ряполовский, кн. Д. А. Пенко, кн. А. В. Оболенский, кн. Семен Романович, кн. П. В. Нагой-Оболенский, Юрий Захарьич и А. Ф. Челяднин. Отсутствует только по неясной причине кн. Д. В. Щеня. Правда, первые известия о боярстве кн. Д. А. Пенко и кн. П. В. Нагого в других источниках датируются 1500 г., но никаких противопоказаний тому, что эти лица могли быть боярами к 1498 г., у нас нет (в других источниках за 1498—1499 гг. они не упомянуты).

Несколько более сложна картина со второй половиной Хронографического списка. В ней названы: С. Б. Брюхо Морозов, И. В. Чобот, Т. М. Плещеев, П. М. Плещеев, Г. А. Мамон, И. А. Колычев, П. Г. Заболоцкий, Г. Ф. Давыдов, Дмитрий Владимирович, кн. Б. М. Туреня, И. В. Шадра.

Несмотря на то что все эти лица помещены под общей шапкой «бояре», речь идет об окольничих. Во всяком случае, в 1498 г. таковыми были И. В. Чобот, П. М. Плещеев, П. Г. Заболоцкий. Первые сведения об окольничестве Г. А. Мамона в других источниках относятся к 1500 г., а Г. Ф. Давыдова — к 1501 г., но противопоказаний тому, что они были окольничими еще в 1498 г., а может быть, и ранее, нет (Г. Ф. Давыдов в 1496—1500 гг., а Г. А. Мамон в 1481—1499 гг. в источниках не упоминаются). Т. М. Плещеев и С. Б. Морозов называются окольничими в Государеве родословце. О Плещееве в других источниках после 1469 г. сведений нет, о Морозове сведения доходят до 1508 г., но они не ясны, умер он в монашестве в 1515 г. Об окольничестве И. В. Шадры первые сведения относятся к 1503 г., но не исключена и более ранняя датировка. Вместе с ним в Вязьме в 1498—1499 гг. находился и кн. Б. М. Туреня. Более поздних известий о Турене у нас нет. Так как в Государеве родословце о его думном чине сведения отсутствуют, то мы не склонны запись Хронографического списка считать безоговорочным свидетельством об окольничестве Турени (Оболенским быть в окольничих вроде бы «невместно»). Дмитрий Владимирович (Ховрин) в изучаемое время считался казначеем. В Государеве родословце об его окольничестве не упоминается. Возможно, он (как и Туреня) помещен в конце Хронографического списка, так как исполнял отдельные «боярские» поручения.

Из числа известных в 1498 г. окольничих отсутствует в Хронографическом списке только Данила Иванович (сведения о его окольничестве датируются февралем 1498—февралем 1500 г.).

В целом же Хронографический список 1498 г. является существенным источником, пополняющим наши представления о составе Думы в конце XV в.

После казни кн. С. И. Ряполовского и пострижения в монахи кн. И. Ю. и В. И. Патрикеевых (в январе 1499 г.) в состав Думы вошел боярин кн. В. Д. Холмский (к 1504 г., женился на дочери Ивана III в 1500 г.). Окольничими стали К. Г. Заболоцкий (к 1503 г., последний раз упоминается в разрядах в 1512 г.) и П. Ф. Давыдов (с 1501 г., последний раз упоминается в 1510 г.).

Ко времени вступления на престол Василия 111 (1505 г.) великокняжеская Дума состояла всего из пятерых бояр (кн. Д. В. Щеня, кн. П. В. Нагой, кн. В. Д. Холмский, кн. Семен Романович, вскоре умерший, и Яков Захарьич) и семерых окольничих (Г. Ф. и П. Ф. Давыдовы, Г. А. Мамон, И. В. Шадра, С. Б. Брюхо Морозов, П. Г. и К. Г. Заболоцкие). Происшедший сдвиг в составе Думы свидетельствовал о росте влияния молодого поколения старомосковских боярских родов. Это подтверждает сообщение летописей о том, что Василия III в 1497 г. поддерживали «дети боярские», а не титулованные представители знати. Брак с Соломонией Сабуровой, происходившей из старой служилой боярской фамилии, был как бы манифестом этой политической линии великого князя. С. Герберштейн, характеризуя деятельность Василия III, писал, что тот «докончил также то, что начал его отец, а именно отнял у всех князей и других властелинов все их города и укрепления. Во всяком случае даже родным своим братьям он не поручает крепостей, не доверяя и им... Исключение составляют юные сыновья бояр (речь идет, конечно о "детях боярских". — А. 3.), т. е. знатных лиц с более скромным достатком; таких лиц, придавленных своей бедностью, он обыкновенно ежегодно принимает к себе и содержит, назначив жалованье». [1474] Герберштейн. С. 20.

В 1505 г. двое из бояр так или иначе были еще связаны с теми слоями аристократии, которые в свое время ориентировались на политического противника Василия III Дмитрия-внука (кн. В. Д. Холмский происходил из среды тверских княжат, а кн. Д. В. Щеня — из Гедиминовичей, давших таких сторонников Дмитрия, как князья Патрикеевы).

Прошло всего несколько лет, и состав боярства расширился. Вместо В. Д. Холмского, «выбывшего» в 1508 г. в опале, боярами стали любимец великого князя Г. Ф. Давыдов из окольничих (1506—1521 гг.) и кн. М. И. Булгаков (с 1509 г., в 1514 г. он попал в плен). Впервые были включены в Боярскую думу ростовские князья. Боярином стал кн. А. В. Ростовский (1509—1521 гг.), а также кн. Д. В. Ростовский (упомянут как боярин в 1517 г., но, возможно, был им еще с 1508 г.). Нетитулованная часть боярства в Думе стала уменьшаться. Зато произошло резкое увеличение числа окольничих, причем за счет представителей родов, ранее становившихся прямо боярами. Княжата Северо-Восточной Руси потеснили старомосковских бояр. К 1509 г. их в Думе стало 13—14 человек. Из старых окольничих оставались И. В. Шадра, Г. А. Мамон, П. Ф. Давыдов, К. Г. Заболоцкий (вопрос о П. М. Плещееве не ясен). К ним добавились девять новых. Трое окольничих появляются в 1509 г. в первый и последний раз. Это кн. В. И. Ноздроватый, кн. В. В. Ромодановский и М. К. Беззубцев. Из дворецких окольничим стал кн. П. В. Великий-Шестунов (умер вскоре после 1516 г.). Этот же чин получили И. Г. Морозов (с 1527 г. — боярин), И. В. Хабар (с 1528 г. — боярин) и И. А. Жулебин (последний раз упомянут в 1520 г.). Званием окольничего были пожалованы отец супруги Василия III Ю. К. Сабуров (умер в 1511/12 г.) и А. В. Сабуров (упоминается до 1532 г.). [1475] Далее в биографии А. В. Сабурова перерыв до 1531 г., когда он появляется уже как боярин.