Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Истоки и победа. 1810–1917 гг.Том I

Отбив первую атаку «якобинцев», сторонники Каррансы продолжали развивать успех. Им казалось, что в юридической казуистике споров вокруг новой Конституции они смогут перехитрить вчерашних клерков и учителей, ставших генералами. Председателем съезда был избран сторонник Каррансы Луис Мануэль Рохас, а другой «обновленец» Хосе Нативидад Масиас возглавил ключевую комиссию по выработке проекта Конституции.

Духовным лидером и организатором «обновленцев» стал Палавичини, быстро превратившийся в открытого врага Обрегона. Антипатия была взаимной. На одном из приемов Обрегон, повернувшись к Палавичини, журналисту, курировавшему всю печать конституционалистов, заявил, что считает журналистику самой легкой профессией. Тот поинтересовался, почему. «Потому что все, что вам надо делать, так это писать обо всем, ни в чем не разбираясь». Палавичини ответил, что профессия военного героя еще легче, потому что можно сидеть в глубоком тылу, а после победы присвоить ее себе. Обрегон сильно обиделся – ведь он-то всегда руководил войсками в бою лично, о чем и свидетельствовало его тяжелое ранение, превратившее молодого еще мужчину в инвалида.

Палавичини, кичась своим образованием, оскорблял не только Обрегона. Одного инженера-металлурга он обвинил в том, что тот не знает арифметики, других делегатов именовал «блохами» или «малолетними идиотами». [544]Собственно, так же о вчерашних мелких служащих думал и помещик Карранса, но старался держать подобные суждения при себе. Неудивительно, что полномочия Палавичини, второго человека в правительстве после самого Каррансы, были признаны съездом с большим трудом.

Когда Карранса представил съезду свой проект новой редакции Конституции 1857 года, выяснилось, что ничего нового в этой редакции нет. Карранса следовал классическому кредо мексиканского либерализма середины XIX века: главное – зафиксировать политические права и свободы, а экономическое развитие будет осуществляться и без вмешательства государства. При этом, что логично, в Конституции практически ничего не говорилось об улучшении положения рабочих и крестьян, составлявших более 80 % населения страны.

Основная борьба по проекту Каррансы развернулась вокруг трех основных моментов: отношения церкви с государством (классическая тема мексиканского либерализма), аграрной реформы и решения рабочего вопроса. К тому же «якобинцы» именно в силу свое нацеленности на социально-экономические реформы выступали за сильное централизованное государство, а Карранса предлагал как раз отдать все социальные вопросы в компетенцию отдельных штатов.

По церковному вопросу проект Каррансы вроде бы выглядел отнюдь не консервативным. Либералы всегда были противниками католической церкви. Школьное государственное образование в проекте «обновленцев» провозглашалось исключительно светским, однако церкви разрешалось учреждать частные религиозные школы. Такой подход Карранса объяснял правом каждого человека самому выбирать себе форму образования. С этим «якобинцы» решительно не согласились, и церкви все-таки запретили заниматься воспитанием в какой-либо форме. Основные акты гражданского состояния должны были регистрироваться только в органах государственной власти. Все священники отныне обязаны были быть мексиканскими гражданами и не допускать высказываний против существующего государственного строя. Кальес в Соноре вообще поначалу изгнал из штата всех служителей культа.

Сторонники Каррансы, пытаясь сохранить свою редакцию статьи Конституции о церкви, стали прибегать к угрозам. В частности, они заявили, что радикальные тезисы вызовут недовольство у американцев. [545]Группа «якобинцев» немедленно отправилась навестить Обрегона, так как военное вмешательство США в то время было отнюдь не только гипотетической возможностью. Обрегон рекомендовал принять конституцию, служащую исключительно интересам мексиканцев. Если США и не признают новое правительство сразу, рано или поздно они все равно сделают это (прогноз оказался абсолютно точным). Однако некоторые «якобинцы» все же засомневались: Вилья как раз снова вышел из подполья, и в этих условиях признание со стороны США означало поставки оружия и боеприпасов. Ответ Обрегона был лаконичен: если надо, он опять победит Вилью без всякой помощи со стороны американцев. После этой встречи делегация «якобинцев» без всяких сомнений проголосовала за радикальный вариант статьи о церковном вопросе.

Итак, согласно утвержденной в острых спорах статье 130 новой мексиканской Конституции страна превращалась в абсолютно светское государство, которое имело право жестко контролировать общественно-политическую деятельность церкви. Никто тогда и не мог представить, что уже через пару лет церковь решится на открытый вооруженный мятеж против новой революционной власти.

Сторонники Каррансы были обескуражены столь чувствительным поражением и перешли к открытым нападкам на Обрегона. Председатель съезда Рохас прямо обвинил Обрегона в интригах против «верховного главнокомандующего». В ответ он услышал, что такой выдающийся военный деятель, как Обрегон, не снизошел бы до банальных кабинетных интриг. Рохас под свист делегатов констатировал, что съезд раскололся на две группы. Американский представитель докладывал, что атаки на Обрегона и армию в целом приобрели такой характер, что отставка последнего с поста военного министра неминуема.

Обрегон, однако, складывать оружие явно не собирался. Если до сих пор он предпочитал действовать за кулисами, то 22 декабря 1916 года появилось его открытое письмо съезду. [546]Обрегон решительно опроверг обвинения Палавичини и Рохаса в том, что он хочет устранить «обновленцев» от процесса принятия важных решений. Но одновременно он снова обвинил этих людей в открытом пособничестве Уэрте. Даже если, оставшись в Мехико, члены Конгресса действовали по указанию Каррансы, хотя в этом Обрегон сильно сомневался, они все равно были предателями, так как предавали Уэрту Заканчивал письмо Обрегон призывом к делегатам руководствоваться только личными убеждениями: «…если людей можно калечить и убивать за принципы, то нельзя допустить, чтобы принципы калечили ради людей».

Каррансе тоже пришлось выступить с письмом, в котором он еще раз подтверждал, что «обновленцы» остались в Мехико при Уэрте с его ведома. Однако никто из делегатов-«якобинцев» в это не поверил.

Между тем надвигалась новая принципиальная битва за будущее страны. Карранса не представил в своем проекте изложения четких и кодифицированных прав рабочего класса. Но когда делегаты приступили к обсуждению одной из статей, содержавших перечень общих прав граждан, то возник и вопрос о пролетариате. Сонорская делегация, которой руководил Обрегон, прямо заявила, что статья о правах является абсолютно недостаточной по сравнению с тем, что уже реализовал на практике губернатор их штата Кальес (например, он ввел по образцу США как минимум один законный выходной в неделю – до этого многие мексиканские рабочие работали всю неделю без отдыха). [547]