Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Истоки и победа. 1810–1917 гг.Том I

Гонсалес с идеей совещания согласился, а осторожный Обрегон сообщил, что прибыть не сможет, так как его войска готовятся к решающим сражениям.

Обрегону действительно предстояло взять Гвадалахару, которая прикрывала путь к Мехико с запада. 6-7 июля 1914 года Обрегон нанес поражение вышедшим из Гвадалахары ему навстречу федеральным войскам. [352]Пытаясь прорваться на юг, разбитые федералы наткнулись на отряд, который Обрегон заблаговременно бросил им наперерез. Из 12 тысяч федералов в битве погибли около двух тысяч и еще 6 тысяч попали в плен. Войска Обрегона захватили федеральную артиллерию и более пяти тысяч винтовок. Это было первой и единственной крупной победой его армии.

Характерно, что Обрегон, считавший себя социалистом и ненавидевший церковь, провел в Гвадалахаре ряд жестких мероприятий против религии. (Именно в этом городе в январе 1914 года прошли наиболее торжественные церковные мероприятия в поддержку режима Уэрты.)

8 июля 1914 года оказалось значимой датой в мексиканской истории. В этот день Уэрта принял решение уйти в отставку, хотя тогда страна об этом еще не знала. В этот же день в Торреоне между командирами «Северной дивизии» и генералами армии Пабло Гонсалеса было подписано соглашение, призванное сгладить противоречия между Вильей и Каррансой и сохранить единство революционных сил. Согласно Торреонскому пакту Вилья признавал Каррансу верховным главнокомандующим, а Карранса Вилью – командиром «Северной дивизии».

Но это лишь подтверждало уже и так существовавшее положение дел. Более важны были планы на будущее. Каррранса признавался временным президентом. Это означало, что он лишается права выдвинуть собственную кандидатуру на будущих выборах, и было серьезным ударом по его амбициям. Ведь он не возложил на себя функций временного главы государства именно потому, что рассчитывал позже стать президентом постоянным. По Торреонскому пакту, Карранса должен был после победы созвать конвенцию (т. е. собрание) основных командиров революционной армии, которым и предстояло выдвинуть единого кандидата в президенты и принять программу глубоких социальных реформ. (На последнем положении настаивали командиры «Северной дивизии».) Карранса, конечно, не мог прямо выступить против согласованной позиции основных генералов своей армии и заявил, что принимает достигнутый в Торреоне компромисс к сведению.

9 июля Уэрта назначил новым министром иностранных дел Франсиско Карвахаля, явно намереваясь сделать его временным президентом после своей отставки. [353]Выбор кандидатуры был не случаен: в 1911 году Карвахаль вел в 1911 году переговоры от имени правительства Диаса с Мадеро. Поэтому это назначение ясно дало понять, что дни Уэрты сочтены и что режим попытается закончить войну компромиссом. Уэрта, видимо, не знал, что в Торреоне революционные командиры уже договорились о полном роспуске федеральной армии. Повторять ошибок Мадеро они не хотели.

Вечером 14 июля 1914 года из Мехико в направлении Веракруса отправилась автомобильная кавалькада, отвозившая семью Уэрты на ближайшую железнодорожную станцию. Там супруга диктатора донья Эмилия с детьми в компании домочадцев военного министра Бланкета сели на поезд и в сопровождении восьми сотен федеральных солдат выехали к океану. Сам Уэрта в тот день всячески стремился дать понять, что ничего особенного не происходит. Генерал даже побывал на приеме в честь французского национального праздника – Дня взятия Бастилии. Военный министр Бланкет издал очередное бодрое коммюнике, стремившееся умалить значение победы Обрегона под Гвадалахарой. Однако многие видели стоявшие наготове поезда, охранявшиеся «преторианской гвардией» режима – 29-м батальоном, во главе которого Бланкет когда-то арестовал Мадеро и разогнал Конгресс. Знали в Мехико, что еще 2 июля уехал с «ознакомительной поездкой» в Европу генерал Маас со своими двумя братьями. 13 июля объявили, что вскоре в Европу все с той же «ознакомительной» миссией отправится генрал Бланкет. Все было ясно.

15 июля в 16.45 настал момент истины. Уэрта собрал депутатов и сенаторов на чрезвычайное заседание и объявил о своей отставке. В 19.20 его просьба была удовлетворена 121 голосом против 17. В прощальном послании Уэрта признавал полную неудачу своей попытки умиротворить страну и возлагал вину за братоубийственную войну на правительство США, при поддержке которого мятежники смогли добиться столь значительных военных успехов. [354]На следующий день одна из газет Мехико, еще недавно прославлявшая Уэрту, вышла с аршинным заголовком «Коллапс тирании».

В Вашингтоне большинство газет тоже ликовали по поводу отставки Уэрты и в очень благоприятном ключе отзывались о временном президенте Карвахале. Американцы считали, что война, как они и надеялись, закончится компромиссом. Карвахаль действительно немедленно направил эмиссаров к Каррансе. Тот вступать в переговоры не торопился. Необходимо было выиграть время для выхода войск Обрегона и Гонсалеса на ближние подступы к Мехико. Обрегон быстро продвигался к местечку Теолойюкан. Никакого сопротивления федеральные силы ему не оказывали. 31 июля группировкой войск Обрегона под командованием генерала Лусио Бланко (ранее Карранса запретил ему проведение аграрной реформы в районах, занятых его войсками) был захвачен городок Ирапуато, где сходились основные железные дороги, ведущие из Мехико на север. [355]Туда же спешил с востока Пабло Гонсалес. Федеральные силы не оказывали сопротивления и ему. Однако в самом Мехико было сосредоточено около 25 тысяч солдат, и взятие столицы могло обернуться кровопролитными уличными боями.

Одновременно Карвахаль послал к Сапате представителей с предложением сдать город именно его армии, если партизаны обязуются гарантировать неприкосновенность жизни и собственности граждан. Карвахаль считал Сапату, в отличие от Каррансы, неопытным политиком, которым можно будет манипулировать в своих интересах. Но тот лишний раз показал свою принципиальность и на компромисс с режимом не пошел. Тогда Карвахаль, зная точку зрения американцев, попросил США через своих консулов на севере страны стать посредниками в его контактах с Каррансой. Последний категорически заявил, что предметом переговоров могут быть только условия безоговорочной капитуляции, а местом проведения должна стать столица Коауилы Салтильо. Карвахаль же хотел вести переговоры в Нью-Йорке. Он связался по телеграфу с Обрегоном, которого назвал представителем генеральского корпуса революционной армии, и выразил готовность договориться напрямую с ним. Однако Обрегон был лояльным Каррансе человеком и потребовал, чтобы все переговоры велись через «верховного главнокомандующего».