Коллектив авторов - Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы

Поскольку поход и последовавшие избирательные кампании проходили под лозунгами освобождения братьев-белорусов, национальные особенности районов не принимались во внимание. Наличие польского населения на территории Западной Белоруссии не вписывалось в сценарий освобождения, утверждалось, что все этнические польские территории остались за пределами СССР. 21 октября 1939 г. выпуск газеты «Glos Żolmerza» был прекращен, но военные участвовали в формировании базы советской печати на занятых территориях. В Белостоке были поставлены под контроль 14 типографий, изъята бумага и 26 сентября 1939 г. вышел первый номер газеты «Wyzwolony Białystok». Так как переводчиков, которым можно было бы доверять, не нашли, все статьи, за исключением одной, опубликовали на белорусском языке. Как сообщалось в докладной записке председателя правления союза советских писателей Лынькова 15 декабря 1939 г., «Польская газета «Вызволёны Бялысток» — это только дублировка русской газеты и самостоятельного материала не помещает, польского сектора в Белгизе нет». Несмотря на то, что тираж этой областной газеты составлял 25 тыс. экземпляров, из-за недостатка мощностей типографий выпускалось только 10–12 тыс. экземпляров. В отношении органов печатной информации последовательно проводился курс на белорусизацию. С 1 декабря 1939 г. газетой Белостокской области был утвержден «Свободный труд» на белорусском языке [351].

Однако в польскоязычных районах возникли особенные трудности с белорусским языком. Впоследствии из-за отсутствия кадров со знанием польского и белорусского языков, а также абсолютного неприятия польским населением белорусского языка Ломжинскому, Граевскому, Лапскому, Августовскому райкомам было разрешено издание местных гражданских газет на русском языке. Истинная потребность в прессе на польском языке выяснилась позже, когда с середины 1940 г. изменилась политика в отношении поляков в СССР Весной 1940 г. Белостокскому обкому ВКП(б)Б было разрешено из общего тиража 20 тыс. экземпляров газеты «Свободный труд» 5 тыс. печатать на польском языке. Возникла необходимость увеличения на 10 000 экземпляров тиража созданной осенью 1940 г. республиканской газеты «Sztandar Wolności» («Знамя свободы»), так как он не удовлетворял запросы подписчиков. При этом из 37000 подписчиков только 1 200 проживали в Восточной Белоруссии, остальные — в западных областях Белостокской (15 807), Барановической (6 743), Брестской (5 000), Вилейской (6 749), Пинской (1 640). В итоге ЦК КП(б)Б с 20 сентября 1940 г. вынужден был утвердить тираж этой газеты в 60 тыс. экземпляров при выпуске 312 экземпляров в год.

Нельзя согласиться с мнением польского исследователя М. Гнатовского в том, что советская власть специально искала поддержки еврейского населения. Практика РККА свидетельствует об обратном. Ни на языке евреев, ни на языке литовцев пропаганда силами армии не велась. Хотя до прихода РККА только в Белостоке выходили две смешанных газеты на еврейском и польском языках, до 1941 г. в Западной Белоруссии не было ни еврейской ежедневной газеты (только еженедельная), ни своего литературного журнала, а республиканская газета «Октябрь» из-за недостаточного тиража рассылалась лишь в учреждения, хотя значительная часть еврейского населения не знала русского и белорусского языков.

Вместе с тем видимость национального равноправия в ходе освободительного похода поддерживалась: в соответствии с предписаниями на митингах пели интернационал на четырех языках: русском, белорусском, польском и идиш. И выступающих подбирали по такому же языковому принципу. Ежедневно из Минска в Западную Белоруссию отправлялось свыше 110 тыс. экземпляров московских и минских газет на четырех языках. Подобный подход должен был олицетворять дружбу народов и решение в СССР национального вопроса.

Ориентацию армейской пропаганды на белорусское крестьянство доказывает и другая ее особенность: агитаторами выступали не только политработники, но и масса военнослужащих, не имевших ни опыта, ни специальной подготовки. При этом основным звеном пропагандистской деятельности был признан «красноармеец-колхозник», который, по словам первого секретаря ЦК КПБ(Б) П. К Пономаренко не лез в «высокую политику, не понятную для местного населения» [352], следовательно, был более близок к той группе населения, которая должна была составить социальную базу нового режима.

Пропагандистские задачи «освободительного похода» соответствовали уровню образования, мировоззрению и настроению значительной части красноармейцев. Еще на этапе БУС было произведено «изъятие» лиц, открыто выражавших антисоветские и антиколхозные настроения, религиозные убеждения, сомнения в правильности советской внешней политики.

С мест доносили: «Агитаторами выступают все бойцы и командиры. Своими знаниями поражают и военнопленных и буржуазию». Действительно, уровень грамотности красноармейцев позволял превратить РККА в массовый агитационный коллектив. Призывники 1918–1919 гг. рождения по Полесской области имели 100 %-ную грамотность, по Смоленской — 98 %-ную. Если в 1938 г. в войсках БОВО лица с высшим образованием составляли б %, то в 1939 г. — уже 39,9 %, а со средним и неполным средним — 50 %. Полковые школы младших командиров БОВО в 1940 г. укомплектовали лицами со средним или незаконченным средним образованием, что явилось предметом особой гордости, так как в царской армии даже офицеры были в основном с незаконченным средним образованием.

Примитивная, не рассчитанная на дискуссию, однообразная, оптимистическая агитация, построенная на двух тезисах (тяжелая и мрачная жизнь в Польше и светлое будущее в СССР), вполне отвечала духу момента и чрезвычайно высоким темпам смены событий в сентябре 1939 г. П. К. Пономаренко вспоминал: «Был такой период начальный, когда мы пришли туда, в Западную Белоруссию, и каждый красноармеец казался профессором, его жадно слушали и рабочие, и крестьяне, и интеллигенция, потому что на первоначальном этапе неважно было, как он рассказывает, что он рассказывает — важно, что это советский человек, и он говорит новое. Он рассказывал, там прислушивались». На первых порах народ ходил на митинги тысячами, сколько бы митингов не проводили. Повышенное внимание жителей Западной Белоруссии к свидетельствам военнослужащих поднимало их самооценку и укрепляло присущий им «комплекс социалистического превосходства» [353].

Поскольку лейтмотивом похода стала идея воссоединения белорусов, представительство этой этнической группы с целью облегчения процесса объединения и ведения пропаганды на белорусском языке в частях Белорусского фронта расширялось. Однако агитация приезжих в Западную Белоруссию велась в большей степени на русском языке, который был определен в качестве языка дружбы, добрососедства [354], а также общения в армии. В связи с этим, на территории с польским населением существовал языковый барьер, хотя во всех городах, как свидетельствовали участники похода, население хорошо говорило по-русски.