И. Осипова - «В тени Лубянки…»

Из эмигрантских кругов были завербованы представители духовенства. Гитлер также выделил сумму в миллиард рейхсмарок на восстановление Русской Православной Церкви в России. Кроме всего прочего, он знал, что русские хотят, чтобы им дали возможность, как прежде, спокойно посещать богослужения в церкви. Вскоре мы увидим, насколько полно реализовался этот план. Определенным было только то, что «крестовый поход» Гитлера был основной причиной резкого изменения отношения Кремля к религии. На неоккупированных территориях России прихожанам внезапно позволили свободно молиться и приходить в церковь. Это была довольно умеренная свобода, но намного больше, чем они могли ожидать. Сталин же старался перехитрить тех, кто уверенно целился в самое больное место Кремля — проблемы с религией.

Российское население было растеряно, узнав о внезапном приезде в Москву Иоахима фон Риббентропа, рейхсминистра иностранных дел, причем именно в то время, когда Молотов вел безуспешные переговоры с британско-французской военной миссией. Риббентроп прибыл в самый разгар активной антинацистской кампании. Его приезд был, разумеется, запланированным, так как его сопровождали тридцать девять официальных лиц МИДа Германии, готовых вести переговоры без обиняков. И эта встреча планировалась в то самое время, когда уже проходило франко-британское совещание. Молотов «объяснил», что британцы и французы послали на совещание второстепенных представителей, не уполномоченных принимать важные решения, и он только зря тратил время с ними. На самом же деле эти переговоры потерпели неудачу из-за отказа Польши разрешить Красной армии пересечь польскую территорию.

После подписания 23 августа 1939 года советско-германского Пакта о ненападении на страницах советской прессы были помещены огромные фотографии церемонии подписания. Вечером в Большом театре состоялся гала-концерт в честь Риббентропа с примой-балериной Ольгой Лепешинской. Его увлечение балериной было столь велико, что он заказал для нее двести роз. Неизвестно, обещал ли ей Ирод нового времени половину своего царства или половину чьего-то еще. Но точно известно, что Молотов и Риббентроп договорились разделить между собой Польшу. Через восемь дней Молотов произнес пророческие слова о том, что этот союз является поворотной точкой не только в истории Европы, но и всего мира. «Еще вчера в области международных отношений мы были врагами, — сказал Молотов, — сегодня, однако, обстоятельства изменились, и мы перестали быть врагами». Не может быть лучшей цитаты для демонстрации практичного коммунистического оппортунизма. Накануне подписания договора были отозваны школьные учебники, и в новых изданиях были ликвидированы все заявления о нацистском фашизме. В «Правде» и «Известиях» исчезли карикатуры на Гитлера, Геринга, Геббельса и так далее, но появились на полковника Бека [177] Полковник Юзеф Бек, министр иностранных дел Польши. — Прим. сост. и других польских государственных деятелей.

Вскоре Германия напала на Польшу, а Красная армия начала наступление с другой стороны для «установления порядка».

Между СССР и Польшей были немедленно прерваны дипломатические отношения. 18 сентября 1939 года Красная армия соединилась с вермахтом, обе «дружественные» армии стояли друг напротив друга. В советских документах сказано, что польская армия была разоружена, расформирована и отправлена по домам. На самом же деле отряды НКВД окружили действующих военных и офицеров запаса на восточном берегу реки Буг. Огромное количество представителей духовенства, юристов, учителей и других влиятельных поляков были арестованы в качестве предварительного шага к одному из самых ужасных актов предвоенного геноцида.

Пока действовал советско-германский пакт, Кремль продолжал отправлять в Германию вагоны зерна, продовольствия и сырья. Британская морская блокада против нацистов стала неэффективной из-за помощи Сталина. Какое-то время Сталин и Гитлер оставались «лучшими друзьями», насколько это могло быть между диктаторами. Не удовлетворившись увеличением территории и населения за счет Польши и балтийских республик, Молотов раздраженно потребовал у Гитлера территориальной концессии в Трансильвании и Румынии, захваченных германской армией. Под предлогом такого разногласия Гитлер неожиданно прервал свою неестественную дружбу со Сталиным. 22 июня 1941 года в 4:30 утра моторизованные дивизии вермахта, поддерживаемые бронетехникой и самолетами Люфтваффе, пересекли советскую границу. Начался так долго готовившийся натиск на Восток.

Подозреваю, что многие иностранцы, как и большая часть населения столицы, за исключением Кремля и НКВД, крепко спали в 7 часов утра в то роковое воскресенье. В этот час я, как обычно, ехал в церковь Святого Людовика. Все было как всегда, только больше автомобилей въезжало в Кремль и выезжало из него. Но не было специального выпуска «Правды» или других газет, молчали громкоговорители, и люди не стояли в очереди к газетным киоскам. Все было нормально, кроме стремительно летящих автомобилей. У зданий НКВД, окружавших церковь, я заметил признаки необычной активности. Люди, одетые в военную форму, возбужденно сновали вокруг все большего количества автомобилей, въезжающих и выезжающих из ворот.

За два месяца до этого ТАСС опубликовал официальное опровержение информации, появившейся за границей, о передвижении войск Красной армии, наблюдаемом вдоль западных границ СССР. Ни один русский не поверил этому опровержению, так как многие русские семьи, сыновья которых служили на Дальнем Востоке, знали, что советские дивизии в это время двигались на запад. Я знал об этом с самого начала и понимал, почему русские люди всегда верят в противоположное тому, что ТАСС официально заявляет. В 12 часов этого дня, через восемь часов после нападения, по всем радиостанциям передавалась речь Молотова, который объявил о внезапном, ничем не спровоцированном нападении Гитлера на Советский Союз. Когда он кричал в микрофон, что нападение было неожиданным, все понимали, что это неправда. Сказать, что СССР был не подготовлен к этому роковому утру, было бы ложью. К этой войне Кремль готовился более двадцати лет.

Имеется целый комплекс психологических и религиозных факторов, определяющих реакцию русского населения на германское вторжение. Главный из них для нас — это то, что в России в то время существовала атмосфера полного подавления религии. Недаром было сказано, что русские люди «неизлечимо религиозны», хотя не следовало бы использовать это выражение, подразумевая, что религия есть нечто вроде губительной заразы! Поразительная стойкость религиозной веры русских людей разбила все кремлевские ожидания. Ленин, Сталин, Ярославский, Калинин и теперь Хрущев так и не поняли, насколько было преступно и бесполезно подавлять религиозные убеждения. Гитлер оказался умнее в этом смысле, увидев важную политическую выгоду от игры на этой «чувствительной струне».