Анатолий Тарас - Предыстория беларусов с древнейших времен до XIІI века.

Конечно, славяне тоже ходили в походы и воевали, как все остальные. Но главное другое: куда бы ни пришел славянин, он везде был в первую очередь крестьянином, земледельцем. И на востоке, в лесах, где учил земледелию восточных балтов и финнов, и на западе, где оседал в среде таких же земледельцев на Дунае или на Балканах. И везде он жил так, как у себя, на своей древней прародине: все с тем же домостроительством, с той же керамикой — почему мы его и узнаем среди других. И еще — с тем же языком, который он ухитрялся навязать другим!

Откуда у него эта неистребимая тяга к земле, к земледелию, к тяжкому крестьянскому труду, упорному и незаметному, но столь необходимому для выживания? Откуда у него этот, ни на кого больше не похожий, мифический образ пахаря-богатыря — Микулы Селяниновича? Он сильнее воинов, он независим от князей, он сравним по эпической мощи и древности только со Святогором, он — сам по себе! На наш взгляд, это — загадка.

На разгадку ее мы видим только намек, не имеющий твердой почвы в исторической науке, в том числе в археологии. Напомним о древнейшей, еще неолитической северо-балканской цивилизации, в эпоху раннего энеолита давшей несколько культур, двинувшихся по причерноморской полосе на восток. Самая восточная из них — трипольская культура, осевшая на Днестре, Южном Буге и Нижнем Днепре. Это — древнейшая земледельческая культура, очень мощная и богатая.

В начале эпохи бронзы она странным образом исчезла, не оставив культурных потомков. Только теперь, после широких исследований, стало ясно, что она не погибла в результате чьих-то враждебных действий. Она подорвала сама себя на экологическом уровне. Дело в том, что в те времена Нижний Днепр был лесостепью с мощными древесными массивами, в основном широколиственными. За почти тысячу лет своего существования «трипольцы» этот регион превратили в степь!

Вести хозяйство стало невозможно, и население постепенно оттуда ушло, уступив место подвижным скотоводам. Куда? Этот вопрос остается до сих пор без ответа: если культура гибнет именно как культура, в том числе материальная, способная отложиться археологически, невозможно понять, куда делось население.

Мы не видим никого, кроме бывших «трипольцев», кто мог бы в районе становления праславянского этноса укоренить в хозяйстве земледелие как непременную его основу. Можно предположить, что какая-то часть трипольского населения двинулась на север, точнее — на северо-запад, вслед за отступающей зоной лесостепи, то есть привычного для него ландшафта: от Нижнего Приднепровья к верховьям Днестра, Южного Буга, к Северному Прикарпатью, где, возможно, и осела. Мы не беремся судить, почему эти люди утеряли главные маркеры своей культуры — великолепную расписную керамику разнообразных форм. Возможно, в новых условиях она потеряла тот сакральный характер, который имела тогда, когда трипольская культура носила целостный характер. Но тысячелетнее земледелие не исчезло — почву для него они нашли.

Представляется, что именно эта, переселившаяся в новое место человеческая общность, на которую вскоре надвинулась с запада культура полей погребальных урн, и дала в результате лужицкую культуру, из которой выросли праславяне. Именно поэтому они — коренные, потомственные земледельцы, люди с психологией земледельца, а не кочевника-скотовода. Впрочем, это лишь предположения.

В пользу такого предположения у нас есть только один довод, имеющий скорее экологический, а не археологический характер. Мы говорили, что черты разных культур складывались под непосредственным давлением природных и климатических условий той зоны, где жил данный человеческий коллектив. Например, нельзя научиться строить дома из деревянных срубов в степной зоне — там нет строительного леса. Разовьем эту мысль дальше: из чего можно строить в степи, и вообще в жарком климатическом поясе? Ответ давно известен: из камня либо из глины! Причем из сырой, которая высыхает до конца уже в самой постройке.

Все древние оседлые культуры Ближнего Востока, Малой Азии, Средней Азии, Балкан отлично обходились глиной в течение многих тысячелетий. Заметим, что население этих регионов местами обходится ею даже в наше время. Одним из способов строительства жилищ был такой, который хорошо известен любому, кто бывал в молдавских и украинских селах. Это «мазанки» — хаты, стены которых сделаны из столбового каркаса, переплетенного ветками, то есть из плетня, обмазанного с обеих сторон глиной. Такой способ строительства был известен на Балканах еще в неолите, в культурах, предшествующих трипольской!

Трипольская культура хорошо исследована археологически. Ее носители жили в крупных поселках и строили дома, зачастую даже двухэтажные, используя именно такую технологию: каркасно-плетневые стены, обмазанные глиной. В этой климатической зоне летом было жарко и достаточно сухо, поэтому обмазанные глиной стены успевали затвердевать до начала осенних дождей, и требовали каждый год лишь небольшого подновления — подмазки.

Но как объяснить то обстоятельство, что стены из обмазанного глиной плетня имеют жилища на памятниках культур и бронзового, и железного века, и раннего средневековья в заведомо лесной зоне севернее Карпат? А такие часто встречаются (наряду со срубными) на памятниках тех культур, которые принято называть праславянскими, раннеславянскими и собственно славянскими. Причем жилища тех типов, которые считаются маркирующими для славянского этноса: у прямоугольных полуземлянок с глиняными очагами в одном из углов и двускатными соломенными крышами.

Не могли они сложиться как местная технология строительства в лесной зоне! Не тот климат, не те условия! Ясно, что это было привнесено с юга. И принесено не степными кочевниками-скотоводами, а людьми оседлыми, древними земледельцами в основе своей. Естественно, что и они разводили скот, охотились, ловили рыбу, то есть вели комплексное хозяйство, но именно потому, что в первую очередь — земледельцы, они и были оседлы.

На наш взгляд, это могли быть только потомки северобалканских древнеземледельческих культур, скорее всего потомки «трипольцев». Пусть не прямые, но те, которые на протяжении последующих за гибелью этой культуры веков не потеряли самого главного культурного признака своих предков — земледелия и оседлого образа жизни.

Итак, подведем итог всему сказанному здесь о происхождении и ранней истории славян. За рамками нашего изложения остались горы самых различных материалов. Так, мы не касались одного из важнейших исторических источников, активно привлекаемых специалистами для решения вопросов происхождения и распространения по миру какого-либо этноса — топонимики и гидронимики.