Николай Николаев - 500 великих загадок истории

Между тем время шло, и наступил момент, когда всех пригласили к подземному ангару, где курсанты нашей школы распахнули маскировочные сети.

Внутри – круглый, похожий на арену цирка котлован, стены и купол которого выложены, очевидно, из железобетонных блоков, подобно тем, что уложены в туннелях недавно построенной первой очереди Московского метрополитена. На зацементированном полу было уложено два кольца рельсов, по которым могли перемещаться тележки на колесах. К каждой из трех тележек были укреплены треугольные площадки, на которых стояли по одному самолету И-15 и И-16. Летчики сидели в кабинах, поглядывая на всех сверху. Один из истребителей стоял напротив входа, готовый в любую минуту запустить мотор и вырулить.

Военачальники ангар осматривали недолго. Все вышли, и сразу раздался шум заработавшего авиационного мотора. Самолет, вырулив из ангара по аппарели, развернулся влево к рулежной дорожке и после короткого разбега взмыл вверх.

Крылов сделал паузу в рассказе и извлек из папки сохранившиеся фотографии той поры.

Некоторое время все с интересом наблюдали выполнение летчиком (кажется, Супруном) фигур высшего пилотажа на только что взлетевшем истребителе. После посадки самолета все двинулись к краю летного поля, заросшего кустарником и молодыми березками.

Там, у самого края молодого леса, оказался вход в другой подземный ангар, отличный от предыдущего. Сам ангар, или «авиабункер», имел вид широкой, длинной траншеи, углубленной всего на 1–1,5 м. Стены, пол и потолок были укреплены бревнами, а пол, кроме того, досками. Спустившись по аппарели вниз, увидели стоящий там новый скоростной бомбардировщик типа ДБ-3.

Снаружи ангар был совершенно невидим, обложен проросшим дерном, а над верхним перекрытием рос густой кустарник.

Метрах в двухстах по этому краю молодого леса мы обнаружили еще один подземный ангар. Гораздо более широкие открытые ворота и сама траншея вместили 4-моторный тяжелый бомбардировщик ТБ-3!

Все три подземных ангара были тщательно укрыты от наблюдений с воздуха и не имели никаких демаскирующих признаков. Они обнаруживались только с близкого расстояния и только после снятия маскировочной сети входных ворот ангара.

По материалам Л. Вяткина

Факт, о котором мало кто до сих пор знал: в середине 30-х гг. советские компетентные органы предотвратили покушение на самого Сталина и двух его верных соратников – Кагановича и Ворошилова.

Рассказывает писатель Борис Сопельняк.

Первым по данному делу арестовали Тимофея Жунина. Судя по тому, какие самоубийственные признания он сделал, до допроса с ним основательно поработали.

– Были случаи, когда я работал в квартире Сталина, а он проходил мимо. Но начать я решил с Кагановича и Ворошилова, – сказал Жунин. – Убить я их хотел из браунинга, который намеревался украсть из квартиры Бухарина. Этот револьвер я видел в позапрошлую пятницу, когда натирал там полы: он лежал на тумбочке, возле кровати…

– И почему вы его не взяли? Не могли бы вы рассказать о причинах такого враждебного отношения к советской власти как таковой и ее руководителям в частности? – спросил следователь.

– Причина очень простая – колхозы. Я ведь человек деревенский, работаю то на паркете, то на земле. До 1928 г. все шло более или менее нормально. А когда крестьян стали загонять в колхозы, жизнь стала просто невозможной. Голод, холод, домишко обветшал, а у меня на иждивении жена и трое детей. Что делать, подался в Москву и устроился полотером. Если бы работал в какой-нибудь маленькой конторе, никакого враждебного отношения, наверное бы, не было, но я попал в Кремль. А когда стал натирать полы в квартирах главков, обозлился окончательно: мне было с чем сравнивать нашу убогую жизнь.

Разговоры против политики советской власти я вел с Артамоновым, Воропаевым, Леоновым, Макаровым, Панфиловым и Матвеевым. Они тоже полотеры, и все, кроме Леонова, работают в Кремле.

Все названные лица тут же были арестованы, пропущены через привыкшие к тяжелой работе мускулистые руки и только после этого, должным образом подготовленные, доставлены в кабинет следователя.

Чтобы не выпустить из рук других «заговорщиков», следователи организовали серию очных ставок, на которых одни полотеры очень неумело оправдывались, а другие, не моргнув глазом, сдавали друг друга. На одном из допросов всплыла фамилия Василия Виноградова, тоже полотера, но работавшего не в Кремле, а в Большом театре. Профилактики ради решили проверить, что за человек этот самый Виноградов. Копнули поглубже – и дело вышло на новый виток! У следствия появились все основания утверждать, что в Москве существует разветвленная контрреволюционная организация полотеров.

Виноградова немедленно арестовали и доставили на Лубянку. После соответствующей обработки Виноградов таиться не стал и на вопрос следователя, проявляли ли работающие в Большом театре полотеры враждебное отношение к советской власти, рубанул с плеча.

– Да, вся наша группа, а это кроме меня Керенский, Дудкин, Кононов и Соколов, постоянно высказывала недовольство…

Виноградов признался, что предлагал товарищам совершить покушение на какого-нибудь известного иностранного представителя. Тогда обязательно будет война, и советской власти с ее колхозами придет конец.

– Кого конкретно вы имели в виду?

В начале августа 1935 г. коллективный труд чекистов управления НКВД по Московской области, в котором было собрано все, что удалось вытянуть или выбить из несчастных полотеров, лег на стол самого высокого начальства.

Однако усердие сотрудников управления во главе с их начальником по фамилии Бак в Кремле явно не оценили. Нет, нет и нет! У народа даже мысли не должно возникнуть, что руку на Сталина хочет поднять не какой-то паршивый интеллигент, а коренной пролетарий, кровно связанный с трудовым крестьянством! Тут попахивало глубинным недовольством трудящихся масс, доведенных до нищеты и разорения.

К тому же вожди, судя по всему, хорошо знали истинную цену «следственным продуктам», изготовленным на конвейере НКВД.

Что и подтвердилось 4 сентября 1935 г. на первом же закрытом заседании Военного трибунала Московского военного округа, где рассматривалось дело мятежных полотеров. Нетрудно представить, как велико было разочарование председательствующего Стельмаховича, когда на его вопрос, признают ли подсудимые себя виновными, практически все ответили, что виновными себя не признают: помимо всего прочего это говорило о скверной работе следователей. Но ведь отпустить-то полотеров нельзя, вот и пришлось Стельмаховичу прямо в зале суда уличать их во лжи, ловить на противоречивых показаниях, подводя к тому, что теракт они замышляли и убить руководителей партии и правительства хотели.