Сергей Мельгунов - Трагедия адмирала Колчака. Книга 2

Больше всего было мужской молодежи из колчаковской армии. Рядом с нами работали двое здоровых парней. Зацепили из кучи одного за голову, дернули и оторвали голову. Постояли, посмотрели на нее и, как ребятишки зимой гонят замерзший кал, погнали голову к яме, перебрасывая ее один к другому. Кто-то заругался на них. Многих тошнило. С несколькими женщинами случилась истерика: все были неразговорчивы. Бывает, что и женщины молчат. Работа по времени подходила уже к концу. Накинул я веревку петлей на какую-то женщину, вытянул из кучи. Смотрю, приятельница как-то дико смотрит на труп. Бросилась на колени, посмотрела, дико закричала: «Мама»!..»

* * *

«Около Нижнеудинска в тайге части Каппеля и Войцеховскего, к которым присоединились прорвавшиеся ижевцы и уральцы, отступавшие после Красноярска вниз по Енисею, встретились с группой воткинцев Вержбицкого и с колонной Сахарова и Лебедева. Образовалась, по исчислению Сахарова, сила «тысяч в тридцать бойцов» 32. Захватив Нижнеудинск, Каппель 22 января устроил военное совещание. На нем был выработан план — двигаться двумя колоннами-армиями (под командованием Войцеховского и самого Сахарова) к Иркутску, стремиться подойти к нему возможно скорее, чтобы внезапно овладеть городом, освободить Верховного правителя, всех с ним арестованных, отнять золотой запас, затем, установив соединение с Забайкальем, пополнить и снабдить наши части в Иркутске, наладить службу тыла и занять западнее Иркутска боевой фронт» [Сахаров. С. 262—263].

Около ст. Зима обе колонны должны были соединиться. Войска получили общее наименование «каппелевцев». В пути Каппель, у которого уже были отморожены ноги, получил воспаление легких... 25 января он скончался. Ушел, по характеристике Сахарова, один «из доблестнейших сынов России», пользовавшийся «прямо легендарным обаянием».

Продвижение каппелевцев обеспокоило и Пол. Ц., и коммунистов. По словам Парфенова, кап. Калашников внес даже предложение о передаче власти коммунистам «ввиду создавшегося критического положения» [«Сиб. Огни», 1927, №5, с. 117]. Калашников в эти дни сделался уже верным слугой коммунистов 33. «Мы стали готовиться к отпору каппелевцам, а заодно и чехам», — вспоминает Ширямов [Борьба за Урал. С. 297]. Коммунисты, не доверяя чехам, боялись с их стороны поддержки каппелевцам. Бороться одновременно и с теми и с другими, по признанию Ширямова, коммунисты не могли, так как армия их пополнялась только ненадежными партизанскими отрядами. Руководящие чехословацкие органы о такой поддержке каппелевцам и не помышляли. Они всемерно искали соглашения с местными большевицкими организациями и представителями наступавшей 5-й Советской армии. Последние в свою очередь, по предписанию из Москвы, желали избежать столкновений с чехами. Между тем повсюду чехословаки отступали, выдерживая арьергардные бои с головными частями 5-й армии. Так, крупное столкновение с дивизией польских легионеров произошло у большевиков около ст. Тайга под Красноярском. Новые столкновения были у Ниждеудинска и в Тулуне. Чехи уходили, взрывая мосты — тем самым замедлялось продвижение большевиков; «надо было во что бы то ни стало прекратить эти разрушения» [Смирнов] 34. На почве самозащиты и могло произойти на местах, вопреки всякого рода предписаниям свыше, то соединение чехословацких отрядов с каппелевцами, которого боялись и деятели П. Ц., и коммунисты. Тем более что настроение окружающего населения было неопределенно. Сами «Изв. Ирк. Рев. Ком.» [№ 1, 24 января] должны отметить, что «среди населения селений и городов, расположенных вдоль линии ж. д., настроение выжидательное. Одни ждут с нетерпением приближения регулярных советских властей, другие — мечтают и вздыхают о Каппеле и посматривают на восток...». В хвосте эвакуировавшихся эшелонов шли польские, румынские и сербские части, мало считавшиеся с военным чехословацким командованием. При эвакуации неизбежно каждый начинал думать только о себе. Кроме того, значительная часть чехословацкого войска была настроена антибольшевицки. Январские события должны были многим раскрыть глаза и показать, что лозунг «демократии» в то время обозначал безоговорочное признание советской власти. Настроение было далеко не однородно. Если специально обличительная литература склонна приводить примеры, когда чехословацкие эшелоны, обезоруживая беглецов, к ним присоединившихся, выдают их большевикам 35, то можно привести не менее многочисленные примеры содействия и спасения чехами беглецов. Даже в такой критический для польской дивизии момент, как бои под Красноярском, ею решительно было отвергнуто требование выдачи всех русских, ехавших в польских эшелонах [Витольдова Ст. На Восток. Рига].

Столкновение с каппелевцами, происшедшее у ст. Зима, показало, какую роль могли бы сыграть еще чехословаки и какая двойственность наблюдалась, в сущности, в их позиции. Из Иркутска «революционным» Правительством был отправлен на ст. Зима заслон, который должен был принять первый удар каппелевцев. По словам Ширямова, чехи «не препятствовали» его проезду по ж. д. и дали обещание не вмешиваться в бои и не оказывать никакого содействия каппелевцам, при условии соблюдения трехверстной нейтральной зоны вдоль линии ж. д. [там же. С. 279]. В действительности произошло нечто другое. В бою с большевиками принял участие конный чешский полк третьей дивизии, которой командовал майор Прхал. «Но уже через несколько часов, — рассказывает Сахаров, — от Яна Сырового пришли по телеграфу и строжайший разнос майору Прхалу, и приказание вернуть красным оружие, и требование... не оказывать нам никакого содействия. Установившиеся было отношения между нами и чехами были сразу прерваны. Майор Прхал, показав полученные им телеграммы, заперся в вагоне» [с. 268].

В дни столкновения у ст. Зима и обостренных отношений между большевиками и чехословаками чешское командование уже официально вступило в переговоры с 5-й Советской армией при посредстве иркутских коммунистов. Соглашение висело на волоске, так как в Иркутске получен был уже приказ об открытом выступлении против чехов и расстройстве их тыла [Борьба за Урал. С. 300, 321]. Тогда иркутский Ревком «решился на последний шаг, кажется, предложенный чехами: послать делегацию для непосредственных переговоров с 5-й армией». С охранной грамотой Благоша делегация двинулась в путь и прибыла на ст. Зима. «В вокзальном помещении, — рассказывает Сурков 36, — нас встретил начальник чехослов. дивизии Прхал... Не успели мы изложить своей просьбы и показать Прхалу свои мандаты от д-ра Благоша, как в комнату вошел статный казачий офицер, который, взяв под козырек, быстро отрапортовал: «Ген. Войцеховскому стало известно, что на ст. Зима только сейчас прибыла делегация большевиков... Генерал просит их немедленно передать ему в руки, так как их движение по линии под чешской охраной нарушает нейтралитет чехов в отношении жел. дороги, который должен быть для всех русских одинаков...» Прхал заметно волновался и не знал, что делать... После краткого совещания решено было нас ген. Войцеховскому не выдавать, а, посадив в простой товарный вагон, двинуть с паровозом дальше»...