Кэри Мак-Вильямс - Бедствующая земля

«Война, — указывал в ноябре 1922 г. журнал «Агрикалчюрел инджиниринг», — вызвавшая повышение цен на сельскохозяйственные продукты, увеличение спроса на сельскохозяйственных рабочих и нехватку рабочих рук, была основной причиной того, что перед отпускными складами торговцев тракторами появились длинные очереди покупателей». С 1919 по 1933 г. использование конной тяги на пшеничных фермах Канзаса уменьшилось с 16,3 до 0,2 часа на акр [96] Agricultural Situation, April 1937. . В результате применения грузовиков и тракторов уборка урожая ускорилась, а расходы, связанные со сбытом пшеницы, упали. Однако подлинную революцию в производстве пшеницы вызвало применение для уборки пшеницы комбайна, обычно на тракторной тяге. Методы молотьбы, применявшиеся до 1927 г., требовали в три раза больше ручного труда, чем комбайн. В первый год своего широкого применения (1926 г.) комбайн лишил работы примерно 33 227 [97] Editorial Research Reports, July 28, 1927. , к 1928 г. — уже 50 000 [98] Report of the Department of Labor,Oklahoma, December 1928,p.l 1. , а к 1930 г. — 100 900 сборщиков урожая [99] Arizona Labor Journal, July 7, 1930; October 18, 1930. . За короткий период с 1926 по 1933 г. полностью лишилось работы 150 тыс. сборщиков урожая.

«Быстрота, с которой комбайн совершил это чудесное превращение, — указывал в сентябре 1927 г. один обозреватель в журнале «Ревью ов ревьюс», — совершенно невероятна. Всего четыре года назад перед нами еще стояла проблема рабочей силы в период уборки урожая, мы все еще умоляли железные дороги выделять особые поезда для быстрейшей перевозки сборщиков урожая. Не успел еще высохнуть пот на телах сборщиков урожая и не были еще смыты с их лиц пыль и грязь, как они оказались более ненужными и отошли в область предания. О них уже только вспоминали, как о колоритной толпе». Об избавлении от сборщиков урожая говорили с огромным чувством облегчения в романтических тонах: «Беспечные рыцари товарных вагонов отправились на свидание с охотниками за бизонами». Но эти полные романтизма комментаторы не предвидели, однако, что сам фермер в такой же короткий срок также присоединится к этим «охотникам за бизонами».

Так как механизация привела к снижению издержек производства, многие капиталисты быстро почуяли возможность извлечь прибыли из производства пшеницы в крупных масштабах. Быстрота и эффективность новых методов уборки урожая уменьшили влияние погоды и снизили потери урожая. Но для того чтобы окупить большие затраты на оборудование, необходимо было увеличить объем сельскохозяйственных работ. В одном графстве штата Канзас было отмечено, что с 1910 по 1930 г. площадь пшеничных ферм в среднем возросла с 562 до 911 акров. Вскоре после этого сельскохозяйственные эксперты пришли к выводу, что можно было бы добиться еще лучших показателей, если бы число ферм, специализировавшихся на производстве пшеницы в Канзасе, было сокращено со 165 тыс. до 40 тыс. [100] Agricultural Engineering, December 1927. Вскоре дельцы в городах начали управлять пшеничными фермами, а фермеры ринулись в города в поисках работы. Появились передвижные земледельческие объединения, члены которых были «фермерами, которые не живут на ферме, но переезжают из района в район». Наблюдатели отметили, что «мелкая ферма, сеющая пшеницу, исчезает» [101] См. «The Wheat Farmer’s Dilemma» by Avis D. Carlson, Harper’s, July 1931; and American Bankers Association Journal, August 1930. . По мере того как количество «передвижных» фермеров, рассматривающих земледелие как побочное занятие и приезжающих на ферму налегке с «чемоданчиком в руках», начало быстро возрастать, оставшиеся еще мелкие фермеры двинулись из сельских местностей в города. За десятилетие с 1930 по 1940 г. население Канзаса уменьшилось на 82 184 человека, главным образом, конечно, в сельских местностях [102] Tolan Transcript, pt. 4, p. 1483. .

Обладая значительным капиталом для приобретения земли и оборудования, новые крупные предприниматели значительно увеличили уже существующие излишки пшеницы и тем самым еще более ухудшили положение мелкой семейной фермы. В связи с повышением урожайности правительство выплачивало крупные субсидии и премии, которые в основном шли тем же крупным предпринимателям, использовавшим полученные средства для дальнейшего увеличения масштаба своих операций. Этот процесс наглядно показан в отчетах, поступивших из двух графств Канзаса:

«За последние 7 лет в этом графстве исчез класс мелких фермеров. На одной ферме за другой сносились постройки и применялся труд наемных рабочих. Это помогло землевладельцу сократить налогообложение и одновременно дало ему возможность получать целиком для себя поощрительную премию, выплачиваемую за мелиорацию земли на основе закона о регулировании сельского хозяйства. Бывшие фермеры-арендаторы были выброшены с ферм и остались без работы и крова. Люди оказались вынужденными перебираться в города. В 1933, 1934, 1935 и 1936 гг. в этом графстве было много людей, получавших пособие. Теперь очень небольшой процент жителей графства живет вне пределов населенных пунктов. Семьи с низким доходом раньше проживали в старом доме на ферме, имели немного кур или свиней и держали корову. Эти строения теперь в большинстве случаев снесены, и даже пастбища распаханы под пшеницу. В результате в городках арендная плата за жалкую лачугу или бедный домишко баснословно возросла. В отчете Бюро переписи за 1940 г. указывается, что в этом графстве численность населения уменьшилась более, чем на 900 человек» [103] Tolan Transcript, pt. 4, p. 1495. .

Вот сведения, полученные из другого графства:

«Причина этого (несчастья) лежит в том, что местные пастбища оказались распаханными и засеянными под пшеницу. Во многих случаях это было сделано «передвижными» фермерами, действовавшими со своих баз в восточной или центральной части Канзаса. Эти «фермеры» совершенно не удобряли почву и даже не рыли колодцев. После одного или двух хороших урожаев пшеницы земля уже истощилась. В течение ряда лет они обрабатывали землю (однокорпусным плугом), каждый год надеясь собрать хороший урожай, пока, наконец, поверхностный слой земли не превращался в мельчайший порошок, затем эти люди возвращались к себе домой и предоставляли местным фермерам жить в тучах пыли, которую они создали» [104] Ibid., р. 1496. .

Нет поэтому ничего удивительного в том, что, как отметил Дж. Д. Жиллетт [105] Rural Sociology, March 1940, p. 64. из университета Северной Дакоты, быстрая механизация сельскохозяйственного производства превратила в большинстве случаев «земледелие в механизированное и технически оснащенное предприятие» или что в пшеничном поясе возник «постоянно бедствующий социально-экономический класс ищущих работу безработных фермеров». Именно этот класс и дал бесконечный поток мигрантов из района Великих равнин на тихоокеанское побережье.