Мария Неклюдова - Искусство частной жизни. Век Людовика XIV

Что до шутки по поводу карниза, то даже не хочу об этом говорить. По-моему, вы должны быть благодарны мне за сдержанность, за то, что я в уменьшительном виде говорила о том, что бывает столь большим. [204] В письме графу де Бюсси-Рабютену от 6 июня 1668 г. госпожа де Севинье пошутила по поводу свалившегося ему на голову карниза (une corniche), заметив, что обычно мужьям на голову сваливаются куда более солидные рога (des cornes). Как мы видим, Бюсси было на что обижаться: с одной стороны, такая игра слов бросала тень на его честь, с другой — демонстрировала отсутствие сочувствия со стороны кузины, которая лишь посмеивалась над приключившимся с ним несчастьем.

Я получила то, что вы мне послали касательно нашего дома; это безумство меня увлекает. Господин де Комартен [205] Жан, маркиз де Сурш, граф дю Буше, был главным прево Франции и известным знатоком генеалогии. очень любопытствует по поводу этих изысканий. В таких случаях хорошо ничего не упустить, они не так часто выпадают. Господин аббат де Куланж посетит господина дю Буше, [206] Луи Франсуа Лефевр де Комартен (1624–1687), советник парижского парламента, докладчик в Государственном совете, интендант Шампани и друг кардинала де Реца. а я напишу шампанским Рабютенам, чтобы собрать все наши бумаги. Также напишите ему прислать мне список всего, что у него есть; что-то лежит у моего дяди-аббата. Приятно установить благородство своего рода, когда к этому вынуждают.

Прелестнейшая девушка Франции в полной мере заслуживает вашего уважения и вашей дружбы, она вам кланяется. В ее судьбе так трудно разобраться, что я уже ничего не понимаю.

Известно ли вам, что мой сын отправился в Кандию вместе с господином де Роаннесом и графом де Сен-Поль? [207] Кандия (современный Гераклион, один из городов острова Крита) до середины XVII в. находилась под властью Венеции, но в 1646 г. была осаждена турецкими войсками и пала в сентябре 1669 г. Французские силы участвовали в защите города под знаменами католической церкви. Что касается спутников Шарля де Севинье (1648–1713), то Франсуа, виконт д’Обюссон (ум. в 1691), в 1667 г. женился на сестре герцога де Роаннес и получил право носить этот титул. После кампании в Кандии он получил титул герцога де Ла Фейад. Шарль-Парис д’Орлеан-Дюнуа, герцог де Лонгвиль, до 1669 г. носивший имя графа де Сен-Поль (1649–1672), был незаконнорожденным сыном герцога де Ларошфуко (см. сноску 39 на с. 344). Эта фантазия втемяшилась ему в голову. Он поведал о ней господину де Тюренну, кардиналу де Рецу и господину де Ларошфуко: [208] Шарль де Севинье советовался с близкими друзьями госпожи де Севинье: полководцем Анри де Ла Тур д’Овернь, виконтом де Тюренном (1611–1675), бывшим заговорщиком Жаном-Франсуа-Полем де Гонди, кардиналом де Рецем (1613–1679) и автором «Максим». посудите, какой набор! Все эти господа горячо его одобрили, дело было решено и получило огласку до того, как дошло до меня. Он уехал — я горько плакала, это чувствительное для меня огорчение, и мне не знать ни минуты покоя, пока он путешествует. Я предвижу опасности, меня это убивает, но в подобных случаях матери не имеют права голоса. Прощайте, граф, я устала писать, но не перечитывать нежные и любезные выражения, рассыпанные по вашему письму: ни одно от меня не ускользнуло.

Графу де Бюсси-Рабютену, 4 сентября 1668 г., Париж

Поднимитесь, граф, я не желаю вас убивать поверженным; или снова возьмите меч, и мы продолжим наш бой. Но лучше я дарую вам жизнь и мы будем жить в мире. Я хочу только одного: признайте, что все было так, как было. По-моему, я поступаю благородно, и вы больше не сможете именовать меня маленькой грубиянкой.

Я не нахожу, что вы сохранили ту нежность, что когда-то испытывали к пленившей вас красавице. Лучше вспомним ваши давние слова:

Господин де Монтозье назначен гувернером Дофина:

Прощайте, граф. Теперь, когда я вас одолела, я буду везде твердить, что вы — отважнейший человек во всей Франции, и я расскажу о нашей схватке, когда мне выпадет говорить о поединках.

Моя дочь вам кланяется. Ваше мнение о ее судьбе нас несколько утешило.

В «Смешных жеманницах» (1659) одна из героинь сетует на дурные манеры женихов, которых навязывают ей и кузине:

Я готова об заклад побиться, что эти неучтивцы никогда не видали Страны Нежности, что селения Любовные Послания, Любезные Услуги, Галантные Изъяснения и Стихотворные Красоты — это для них неведомые края (I, 5). [210] Пер. с фр. Н. Яковлевой.

Эта реплика, как и вся мольеровская комедия, была рассчитана на бурную реакцию зала, на немедленное узнавание литературных и культурных аллюзий. По ней мы можем судить, сколь велика была известность «Карты страны Нежности», включенной в первый том романа госпожи де Скюдери «Клелия» (1654–1660). За четыре года, прошедшие с момента публикации, знание о ней до такой степени стало общим местом, что провинциальные актеры, приехавшие покорять Париж — а именно таково было положение мольеровской труппы в 1659 г., — нашли возможным упомянуть ее для пущего эффекта. С тех пор исследователи не перестают спорить, следует ли считать «Карту страны Нежности» квинтэссенцией прециозной культуры или нет.

О популярности «Карты страны Нежности» свидетельствует и немалое количество пародий и подражаний. В том же 1654 г. появилась «Карта страны Кокетства» аббата д’Обиньяка и, возможно, «Карта страны Прециозниц» Молеврие. Датировка последней остается приблизительной, поскольку опубликована она была лишь в 1659 г., во время новой вспышки интереса к этому жанру (скорее всего, прямо спровоцированной успехом мольеровской комедии). Тогда на свет появились «Описание воображаемого острова и история принцессы Пафлагонийской» мадмуазель де Монпансье, приписываемая Тристану Л’Эрмиту «Карта страны Любви» и «Новая аллегория, или Описание последних беспорядков, случившихся в стране Красноречия» Антуана Фюретьера. Как и «Карта страны Нежности», некоторые из этих сочинений сопровождались рисунком, но в основном это были словесные описания топографии любовных (и отнюдь не всегда нежных) отношений.