Мария Неклюдова - Искусство частной жизни. Век Людовика XIV

Прошу прощения за дурной почерк. {12} 12 [Приписка на полях]: Здесь должна быть Карта страны Нежности, составленная после первой Субботы.

Идея снабдить страну Нежности собственным печатным органом не была столь неожиданной, как может показаться. В XVII столетии Франция переживала расцвет галантной периодики. Конечно, моделью для нее служили настоящие новостные издания, становившиеся все более многочисленными. В XVI — начале XVII столетия они были представлены информационными бюллетенями, печатавшимися в связи с крупными политическими событиями — скажем, трагической гибелью короля Генриха II. Оставшуюся нишу занимали так называемые «утки» (canards), рассказывавшие о необычных происшествиях и, как видно по их названиям, нередко служившие аналогом современной криминальной хроники: «Трагическая история одной дамы и ее поклонника, каждый из которых убил себя из пистолета, чтобы не пережить другого» (1608), «Потрясающая и удивительная история отца и матери, которые убили собственного сына, его не узнав, приключившаяся в городе Ниме» (1618). Помимо преступлений «утки» сообщали о природных катаклизмах — наводнениях, пожарах, землетрясениях, эпидемиях и прочих ужасах, а также о чудесах и других сверхъестественных явлениях. Тут стоит вспомнить, что среди докучливых собеседников госпожа де Скюдери особо выделяла тех, кто вечно рассказывает ужасные истории: без сомнения, «утки» имели широкую и благодарную аудиторию. И информационные бюллетени, и «утки» обычно печатались на нескольких листках и сопровождались иллюстрацией, которая помещалась на первой или последней странице памфлета. Выходили они сравнительно часто (с 1600 по 1631 г. исследователи насчитывают около 323 «уток»), однако не регулярно.

Первое регулярное парижское издание появилось во время царствования Людовика XIII. В 1631 г. медик Теофраст Ренодо (1586–1653) получил от короля привилегию на выпуск «Газеты» (термин был заимствован из венецианской практики публикации периодических листков). Идея внедрения такого рода новшества возникла у Ренодо отнюдь не случайно. Еще в 1625 г. он открыл в Париже знаменитое «Адресное бюро» — посредническое агентство, помогавшее сводить вместе спрос и предложение самых разнообразных услуг, от найма или сдачи дома до подбора мастеров на определенные виды работ. В сущности, его бюро служило информационным центром, где можно было оставить запрос или получить необходимые сведения. Работа «Адресного бюро» повлекла за собой издание бюллетеней, публиковавших объявления о выставленных на продажу землях, лошадях и нарядах. Кроме того, Ренодо открыл первый во Франции ломбард.

По сравнению с бюллетенями «Адресного бюро» «Газета» представляла собой выход на более высокий информационный уровень. В ней сообщались новости европейских столиц, перипетии военных кампаний и местные известия. Издание пользовалось огромным успехом: для «Газеты» не брезговал писать кардинал де Ришелье, а с 1631 по 1642 г. сводки военных кампаний составлял сам Людовик XIII. Кроме того, Ренодо смог привлечь к выпуску «Газеты» Вуатюра, известного романиста Ла Кальпренеда и не менее известного историка Франсуа де Мезере. По понедельникам («Газета» выходила раз в неделю, по субботам) он собирал в своем бюро небольшое общество для обсуждения актуальных научных вопросов, а затем публиковал отчеты об этих заседаниях. Естественно, что у Ренодо были соперники, пытавшиеся перехватить инициативу, однако вплоть до конца царствования Людовика XIII ему удавалось успешно им противостоять. Лишь в 1650 г. у него появился настоящий конкурент в виде «Исторической Музы» Жана Лоре. Это издание было примечательно тем, что от начала и до конца являлось стихотворным. Основной конек Лоре — описание придворных праздников. «Историческая Муза» пользовалась покровительством герцогини Немурской (в девичестве мадмуазель де Лонгвиль — ей, как уже говорилось, была посвящена «Клелия»).

В отличие от «Газеты» Ренодо, ориентированной на сравнительно широкую городскую аудиторию, «Историческая Муза» предназначалась для того круга, который являлся производителем новостей. Не будучи частью избранного общества — в его листках нередко встречаются извинения перед читателем, что он описывает тот или иной праздник с чужих слов, ибо не имел возможности на него проникнуть, — Лоре постоянно и восторженно его изображал. Судя по всему, эти отчеты в большей степени удовлетворяли свойственную высшим кругам потребность в восхищении, нежели служили источником информации для непосвященных. Успех Лоре был обусловлен тем, что он воспроизводил точку зрения восторженного зеваки, снизу вверх взирающего на развлечения великих мира сего.

Помимо моделей Ренодо и Лоре у «Газеты страны Нежности» был непосредственный прототип — «Газета из многих мест», галантная забава особняка Рамбуйе образца 1640 г. И в том, и в другом случае выпуск рукописных листков свидетельствовал не только о высокой степени самосознания группы, но и о ее желании подчеркнуть свою автономность от остального общества, своеобразное положение «государства в государстве». Интересно, что к 1670-м гг. это ощущение собственной автономности, по-видимому, распространилось на б о льшую часть светского общества. Когда в 1672 г. Жан Донно де Визе (1638–1710) принялся за издание «Галантного Меркурия», его начинание нашло достаточную поддержку среди читателей. Как показывает обращение издателя к публике, изначально журнал был задуман в качестве своего рода справочника, из которого «любители новостей, провинциалы и чужеземцы, которые не знакомы со многими высокорожденными или высокодостойными особами, о которых им часто приходилось слышать, <���…> узнают все, чем они славны и что им приносит уважение». [247] Libraire au Lecteur // Le Mecure galant, 1672 (без пагинации). Однако более развернутая программа, представленная на первых страницах издания, предлагала несколько другое разграничение: в «Галантном Меркурии» не будет государственных новостей, за исключением тех, что являются предметом всеобщего обсуждения. Вместо этого в нем можно будет прочитать беллетризированные рассказы о реальных происшествиях, то есть тот тип повествований, который нам уже известен, с одной стороны, по творчеству госпожи де Скюдери, с другой — по скандальной хронике Бюсси-Рабютена. Приведем выдержку из содержания первого тома: «История жемчужного ожерелья», «Почести, отданные в память о покойной госпоже де Монтозье», «Похвала господину аббату де Ноай», «Основание Академии архитектуры, профессором которой станет сьер Блондель», «История зеленых шелковых чулок», «Вступление господина герцога де Фейад в должность полковника французских гвардейцев», «Похвала господину маршалу герцогу дю Плесси», «Речь по поводу „Баязета“, трагедии сьера Расина», «Приключения, случившиеся в Константинополе с одним французом, по которым можно судить о турецкой галантности», «История той, что предпочла сгореть с мужем, нежели видеть его неверность» и т. д. Иными словами, как и более ранняя галантная периодика, «Меркурий» балансировал на грани между «реальностью» и «литературой», предлагая своим читателям определенный способ подачи светских новостей, герои которых легко превращались в героев уже вполне вымышленных повествований.