Мария Неклюдова - Искусство частной жизни. Век Людовика XIV

После всего, что я поведала об охватившем меня беспокойстве, о нерешительности по поводу того, как следовало поступить, о естественной склонности, которую я в себе обнаружила, — видеть и говорить с господином де Лозеном, об отвращении, какое я всегда испытывала к браку, и о принятом мной решении выйти за него замуж, мне кажется, этот стих как нельзя лучше подходил к моему положению; в нем, если смотреть с божественной точки зрения, заключен нравственный смысл и к тому же есть нечто галантное для сердец, этому подверженных. Я должна благодарить Бога за сердце, каким он меня наделил, вложив в него отвращение ко всему, что именуется галантностью. Мне вспоминается, что, всерьез поразмыслив над тем, что скажет свет по моему поводу и по поводу тех невзгод, которые могут поджидать меня в этом браке, я решила беседовать с господином де Лозеном лишь в присутствии третьих лиц и хотела отдалить от себя случаи его видеть, чтобы выкинуть его из головы. Я принялась следовать такому образу действий и говорить с ним о вещах безразличных. Но я заметила, что сама не знаю, что говорю; что я не могла вымолвить три слова кряду, чтобы в них был смысл; и чем больше я старалась его избегать, тем сильнее хотела видеть. Мадам, [283] Генриетта Английская, жена Филиппа, герцога Орлеанского. бывшая в числе его друзей и показывавшая, что хочет быть моим другом, часто говорила мне о его достоинствах. Множество раз я чувствовала соблазн открыть ей сердце, чтобы она искренне сказала, как мне поступить, и посоветовала, как себя вести. Сама я была на это не способна, ибо все время делала прямо противоположное тому, что хотела сделать, и днем не могла исполнить задуманное ночью. Вот как я жила, по сто раз на дню сама с собой в раздоре. Поразмыслив о невозможности выбросить все это из головы, об ожидавших меня препятствиях и о том, как мне преодолеть все, что по этому поводу можно будет сказать, я оказалась перед насущной необходимостью принять решение.

Я последовала за королевой к францисканцам, где происходило девятидневное молитвенное бдение в честь святого Петра д’Алькантара; [284] Испанский мистик Петр д’Алькантара (1499–1562) реформировал часть Францисканского ордена и был духовником Терезы д’Авила. Его канонизировали в 1669 г.: этим, видимо, и объясняется девятидневное бдение, так как день его поминовения приходился на 19 октября. от всего сердца молила я Господа вдохновить меня на то, что должна была свершить. В день, когда была выставлена евхаристия, испросив Господней благодати на принятие решения, по своему состоянию я поняла, что все мое существование будет потревожено, если я буду пытаться изгнать из мыслей намерение, уже там утвердившееся. Когда я стремилась от него избавиться, то на деле была занята лишь средствами, к которым должно прибегнуть, чтобы господин де Лозен понял мои чувства к нему, и раздумиями, как добиться успеха: мне казалось, что сделать это очень просто; вспоминая, как говорилось выше, примеры, вычитанные мной из истории, и я не могла себе представить, чтобы кто-нибудь стал мне препятствовать, помимо тех, кто надеялся унаследовать мое состояние. На следующий день после принятия решения — это было 2 марта — я оказалась у королевы вместе с господином де Лозеном; я прошла перед ним: мне казалось, что по вежеству и веселости, с которыми я с ним беседовала, он должен был догадаться, что у меня на сердце; и хотя он по-прежнему не отступал от изъявлений глубочайшего почтения, но, вспоминая выписанный мной стих, я полагала, что он должен меня понять. Тем не менее меня мучила неопределенность; я хотела найти способ быть понятой. В это время пошел слух, что король вернет Лотарингию и что меня выдадут замуж за принца Карла; [285] В 1670 г. герцог Лотарингский Карл IV (1604–1675) воевал с Пфальцским курфюрстом, что вызвало недовольство у французов, которые пытались его похитить, а затем в который раз захватили его земли. Но скорее всего имеется в виду его племянник Карл V Лотарингский (1643–1690), изгнанный дядей из герцогства и находившийся на службе у Австрии. В 1678 г. он женился на Элеоноре-Марии, сестре императора Леопольда I. я подумала, что это подходящий случай, дабы окольным путем дать возможность господину де Лозену уяснить мое положение, а мне — его изъяснить. Я послала за ним, попросив его зайти в мою комнату, которая была недалеко от его; когда я шла к королеве, то всякий раз проходила мимо его двери. Мне сказали, что его там нет. Он был большим другом Гитри и часто проводил время в потрясающих покоях, которые тот для себя обустроил; под предлогом, что мне любопытно их посмотреть, я туда зашла; я не сомневалась, что найду там господина де Лозена, но ошиблась. Спустившись к королеве, я увидела его беседующим с графиней де Гиш; [286] Маргарита-Луиза де Бетюн, супруга графа де Гиша, вплоть до 1671 г. находившегося в изгнании из-за слишком активного участия в придворных интригах. Ги-Арман де Грамон, граф де Гиш (1637–1673) был страстным поклонником Мадам, за что и поплатился заключением в Бастилию, а затем ссылкой. и, когда я дала понять, что хочу с ним поговорить, она мне сказала: «Дайте мне закончить дело, которое я к нему имею, этого господина мне не всегда удается найти по первому желанию, тогда как вам стоит только приказать ему явиться и выслушать ваши повеления». Этот ответ заставил меня вздрогнуть; сердце у меня забилось так, что мне казалось, все это заметят, и мне даже хотелось, чтобы его сердце заметило порывы моего и чтобы он почувствовал, что я не хочу сообщить ему ничего неприятного.

Когда графиня де Гиш его отпустила, я подошла к окну; он последовал за мной с тем горделивым видом, который заставлял меня видеть в нем владыку мира. Дрожа, я ему сказала: «Вы всегда показывали, что принимаете участие во всем, что меня касается, и вы были мне столь верным другом и человеком столь здравомыслящим, что я не хочу ничего предпринимать, не спросив у вас совета». С поклонами и обычной покорностью он мне отвечал, что крайне признателен за оказанную ему честь, что он навеки мне обязан, что он меня не обманет, как это покажет искренность, с которой он мне поведает свои мнения, и что он будет соответствовать моему о нем доброму мнению. Когда мы покончили с комплиментами, я ему рассказала о ходивших в свете слухах, что король намеревается выдать меня за принца Карла Лотарингского, и спросила, слышал ли он что-нибудь об этом. Он мне отвечал, что нет, но не сомневается, что король пожелает лишь того, чего я сама захочу, и что король слишком справедлив, а его сердце слишком поглощено воздаянием справедливости, чтобы к чему-либо меня принудить. Я ему сказала: «В мои годы не выдают замуж против воли. Мне предлагали множество партий; я всегда выслушивала тех, кто мне о них говорил; некоторые могли бы принести мне еще больше величия, но я была бы в отчаянии, если бы меня вынудили их принять. Я люблю свою страну, — сказала я ему, — я — знатная дама, руководствующаяся скорее разумом, нежели честолюбием, которое здраво ограничивать; надо уметь устраивать счастье в этой жизни, и я уверена, что его не обрести, живя с человеком, которого совсем не знаешь; которого, если он не окажется человеком достойным, нельзя будет уважать». Он мне отвечал, что мои чувства совершенно справедливы и что он может их только одобрить. Он мне сказал: «Вы так счастливы! Зачем вы думаете о браке?» Я ему ответила, что у него есть все основания считать меня счастливой и что я действительно счастлива; но я ему призналась, что число тех, кто рассчитывает на мое наследство и потому желает моей смерти, приводит меня в отчаяние и что одно это соображение толкает меня к браку. Он мне отвечал, что вопрос слишком важен и что я должна его тщательно обдумать, а после того, как он, со своей стороны, тоже над ним поразмыслит, то выскажет свое мнение и я увижу, что он не посоветует мне ничего, что не оправдывало бы доверие, которым я его почтила. Королева вышла, и мы отложили этот разговор до следующего раза. Признаюсь, что, хотя я ему ничего не сказала, что касалось бы его самого, я почувствовала большое облегчение оттого, что мы сможем еще поговорить об этом деле. Мне по-прежнему хотелось, чтобы он обо всем догадался по смущению, с которым я с ним беседовала; я не решалась взглянуть ему в лицо; я была очень довольна собой и строила самые приятные планы на следующий раз, когда мы к этому снова вернемся.