Павел Кочемаров - Энергетика истории. Этнополитическое исследование. Теория этногенеза

Но если предположить, что речь идёт не о консерватизме сложившихся исторических форм, а о консерватизме духовных ценностей, то это меняет дело. Духовные ценности народа имеют долговременный характер и не связаны жёстко с теми или иными конкретными социальными учреждениями. В различные исторические эпохи они могут выражаться различными способами. Консерватизм духовных ценностей имеет целью сохранить неизменное духовное ядро в меняющейся исторической обстановке. Такой консерватизм совсем не обязательно «консервирует» сложившиеся социальные и политические институты. На определённом этапе развития общества последние могли вполне соответствовать своему предназначению – служить установлению оптимального социально-политического порядка согласно с духовными воззрениями народа, могли быть вполне адекватны текущей ситуации, – но с течением времени неизбежно устаревали, превращаясь в препятствие к своей изначальной цели, в паразитический нарост на теле народа. Так, крепостное право в России изначально возникло для того, чтобы обеспечить материальными средствами государственных слуг для исполнения ими своих служебных обязанностей. Но с освобождением дворянства от обязанности государственной службы крепостничество потеряло своё морально-правовое оправдание. В XIX веке этот средневековый институт использовался для буржуазной эксплуатации крестьян помещиками, стал носить паразитический характер. И слом этого паразитического строя вполне соответствовал принципам духовного консерватизма, если уж невозможно было наполнить его прежним содержанием. Причём духовный консерватизм вступил здесь в противоборство с консерватизмом формальным, отстаивавшим, по сути, только привилегии помещиков.

Консерватизм всегда пытался противопоставить рационализму либералов опору на «органически» сложившиеся структуры, а всё органическое в жизни общества имеет этническую основу. В отличие от других идеологий консерватизм имеет чисто формальный характер, – содержание в него привносит этнос. Ведь все духовные ценности народа имеют этническое происхождение; не только «национальные», «державные» традиции, но и ценности семьи, брака, религии, труда, собственности, порядка – всё то, что отстаивает консерватизм, – неизбежно этнически окрашены. Духовные ценности нации – суть ценности этнической культуры, продукты этнического сознания. Духовный консерватизм отстаивает оригинальность культурного лица своего народа, свободу его жизненных проявлений, продолжение его существования.

Традиционными противниками консерваторов выступали либералы, а затем и социалисты – «левые». Из всех ассоциаций, которые сопутствуют в политике «левому», главной и непременной является «свобода»; нередко к ней прилагается также «равноправие», «равенство» (лозунги либерально-буржуазной Французской революции). Различие среди «левых» идеологий только в степени этой «свободы» и в сфере распространения «равенства». Либерализм акцентирует внимание на «свободе», а социализм – на «равенстве». Причём, принципиально, пределов им не полагается: в либерализме – для свободы индивидуума, так как человеческая личность превыше всего; в социализме – для равенства, поскольку равенство, тождественное справедливости, здесь есть высшая ценность. Но что такое эта «свобода» и это «равенство»? «Свобода» в либерализме – это свобода от всех стеснений, от всех рамок, от всякой иерархии. Правда, либералы не делают последних выводов из своих посылок, останавливаются на полпути, стесняя из прагматических соображений индивидуальную свободу искусственными законами. Но, конечно, подобные условности не могут остановить человека, и за них эти выводы делают более последовательные собратья либералов из «левого» лагеря – анархисты, которые доводят либеральную идею до логического конца. А поскольку этническое сознание всегда иерархийно, то либерализм выражает тенденцию для этноса разрушительную. Свобода здесь – это свобода атомизированного существования, избавленного от включённости в какую бы то ни было иерархию. И социалистическое равенство достижимо лишь при подобной «свободе», как равенство свободных атомов. В любой иерархичной структуре атомы займут совершенно различные («неравные») положения. Это отношение «свободы» и «равенства» наглядно демонстрирует подлинное генетическое родство либерализма и социализма, при всех их внешних шумных разногласиях.

Подведём итоги. Левые (теперь мы можем писать этот термин без кавычек) принципиально антагонистичны этносу и этнической культуре, а правые принципиально привержены этнической культуре и традиции. Для правого, пассионарного сознания отношение к существующему социально-политическому порядку определяется степенью соответствия его этническому идеалу. Обскуранты относятся к существующему порядку положительно или отрицательно в зависимости от того, какое место они в рамках его занимают: принадлежат ли к господствующим материально обеспеченным верхам («эксплуататорам») или к обездоленным низам («эксплуатируемым»).

Во избежание недоразумений необходимо сразу же оговориться, что наш вывод о содержании различия правого и левого в политике имеет теоретический, умозрительный характер. Мы установили действительную основу для противопоставления истинно правой и левой идеологий. Но это ещё ничего не говорит об идеологической физиономии «правых» и «левых» партий в реальной политической жизни, – насколько «правые» партии причастны истинно правой идее – и, соответственно, о содержании идеологии «левых» сил. Но теперь, опираясь на полученные выводы, можно установить, какой в действительности характер имеет та или другая идеология – правый или левый и насколько последовательно проводится определённая линия каждой конкретной политической силой.

Возьмём, к примеру, победно шествовавший на Западе с конца 70-х прошлого века неоконсерватизм. Что касается его декларативной опоры на традиционные институты – семья, школа, церковь, – это, конечно, элементы правой идеологии. Также правый характер имеет стремление к укреплению законного государственного порядка (ценность порядка присутствует в сознании любого этноса), равно как и придание общественной структуре некоторой иерархичности. А вот лозунг свободы рынка и конкуренции, стремление превратить экономику в сферу исключительно частного интереса, вытеснить из неё общество и государство, имеет совершенно другую природу: изначально это левая, либеральная идея. Система свободного рынка, отрицающая вмешательство государства, есть идеология атомизированного обскурационного общества. Она отрицает реальное существование народной целости, этноса и выводит его за скобки экономической жизни. А поскольку именно свободный рынок занимает центральное место в идеологической программе неоконсерваторов, то мы вправе сделать вывод, что это идеология не столько правых, сколько правящих буржуазно-олигархических слоёв, которым свободный рынок материально выгоден. По этой же причине здесь возникает лозунг укрепления государственной власти. Крепость государства нужна этим «правым» лишь для охранения привилегированного положения класса богатых.