Александр Лепехин - Белев. Материалы к истории

– Товарищ старший лейтенант, нужно чтобы нас во чтобы это ни стало, что нас прикрыли. Тогда мы сможем или отойти, или ворваться в пригород.

– Видишь, говорит Максаков, я послал своего самого лучшего связного и того сбили. Кто пойдет? Хочешь, ступай.

– Давайте я пойду, говорю.

И пошел, т. е. пополз. Когда я выполз за бугор, находящийся там на местности, я уже встал и пошел. Здесь я встретил своих санитаров. Они сидят, а туда боятся идти. Я их прогнал за ранеными, и пока я там ходил, они уже начали таскать раненых. Я стал искать штаб своего полка. Мне попался начальник штаба капитан.

Я ему сказал, что нужно как то выручать нашу роту и весь батальон. Здесь же пришли связные из 2-й и 3-й роты. Там было примерно такое же положение. Я попросил дать нам артиллерийского огня. Начальник штаба сказал, что они никакой связи с артиллерией не имеют, связь порвалась и сейчас они никакой помощи нам дать не могут.

– Как хотите, помочь не могу.

Мне ничего не оставалось делать, как отправиться обратно в свою роту. По дороге я услышал лязг гусениц. Было темно и я мог только догадываться, что это идут танки. Чьи это танки – я не знал. Но я пошел прямо на этот танк. Шел малый танк, идет прямо на меня. Я остановился, вынул пистолет и начал стрелять. Танк остановился. Танкист кричит:

– Чего тебе нужно?

Я ему рассказал в чем дело, что нужно выручать людей. Но он сказал, что у него есть своя задача и поехал дальше.

Потом идет другой танк. Я тут же встал прямо на перед ним и опять стал стрелять. Из танка вылез молоденький танкист, совсем мальчишка. Я ему говорю:

– Послушай, у нас цела рота погибает, поедем, дай ты по немцам. У них там несколько огневых точек.

– А ты знаешь откуда он бьет.

– Конечно знаю.

– А ПТР к него есть?

Правда я не знал, есть ли у немцев там противотанковые средства или нет, но я ему сказал, что ПТР там нет.

– А гранаты у тебя есть, – спрашивает он меня.

– Есть.

– Тогда садись на башню.

Я сел на башню и мы поехали по дороге к деревне. Когда мы появились около наших людей, они испугались, думали – не немцы ли это? Я тогда начал кричать и меня узнали, что это, мол наш политрук Иванов. И этот танкист сделал для нас очень много. Максаков обрадовался, стал людей поднимать, а я на танке поехал в самый пригород. Я показал танкисту откуда бьют станковые пулеметы. Он туда из пушка как следует вдарил, немцы замолчали. Но в этот момент по танку стала бить противотанковая пушка. Тут мой танкист так быстро повернул танк, что я не удержался и свалился. Он уехал, а я там остался. Но здесь немцы, очевидно, испугались и другой пулемет замолчал. А пока мы с танкистом ездили, 3-я рота ворвалась в деревню с левого фланга. Немцы были уже наготове, прицепили пушки к машинам и быстро оттуда уехали. Осталась только одна машина с пушкой. Командир 30-й роты Нычик подбил ее гранатой.

Когда я там был один, вдруг поднялась стрельба из автомата. По-видимому там лежал раненый немец и стрелял. Я бросил с том направлении гранату – стало тихо. Стрельба шла только в самом городе. Я подбежал к дому, где стоял у них пулемет, и увидел, что валяются два убитых немца, а станковый пулемет цел. Кругом все горело. Оттуда я хорошо видел наших, – они лежали, как на ладони. Я начал им кричать, но они меня не слышали. Потом я начал кричать:

– Максаков, Максаков!

Тут он уже услышал и побежал ко мне, а за ним и все остальные люди. Вот таким путем мы вошли. Поймали мы там человека два немцев в избах и убили человек 6. потом постепенно начали прочесывать дальше. Жителей никого не было, все сидели в подвалах, они тоже начали вскоре вылезать. Обшарили мы все хаты, забрали документы, трофеи. И в этот момент по нам начала бить артиллерия, наша же! Но все обошлось благополучно. Михайлов был взят.

После этого немец удирал и мы только успевали его догонять. С Михайлова мы пошли на Тулу, и оттуда мы попали под Сталиногорск. Здесь у нас опять была схватка.

Нашему батальону был дан боевой приказ. Мы находились на правом фланге дивизии и, вероятно, и на правом фланге всей армии. Здесь же был корпус Белова. У нас получилось здесь такое положение. Поскольку батальону поставили задачу держать связь с конницей, – мы и держали эту связь, а со своими связь не держали и от дивизии оторвались. Дивизия ушла и в течение месяца мы не знали, где она. Сражались совершенно самостоятельно.

Таким образом, когда мы шли на Сталиногорск, мы держались конницы, но так как она шла впереди нас, то фланг у нас всегда был открытым и нам здесь приходилось сталкиваться с противником.

На подступах к Сталиногорску было село Нюховка и нас там немец обстрелял. Обстановка сложилась такая, что впереди было село Нюховка. Немец вел на подступах к нему жестокий минометный и артиллерийский огонь, и за село загорелся бой. Немцы его зажгли, оно горело и сгорело все. Впереди нас лежал водоем, это было как будто бы продолжение Истринского водохранилища, и он нас отделил от Нюховки и села К. Немцы отсюда отошли и закрепились. Они били по нам из орудий и из минометов, не давая перейти нам это водохранилище по льду.

Командир батальона Максаков говорит, что нужно во что бы это ни стало найти откуда бьют немцы из миномета и тогда мы сможем по ним ударить из своих 45 мм пушек. Я говорю:

– Товарищ старший лейтенант, давайте я пойду.

– Ступай, только возьми кого-нибудь с собой.

Я взял с собой одного командира взвода, молодого парня татарина. Он сам вызвался идти со мной.

– Я пойду с тобой, товарищ комиссар. (Так меня назвали в роте)

– Ну пойдем!

Там была церковь. Мы с ним хотели сначала влезть на церковь, но немцы, очевидно, там все лестницы сломали и влезть туда было нельзя. За церковью шли телеграфные столбы. И вот между этими столбами стояла будка, очевидно, какая-нибудь трансформаторная или что-нибудь в этом роде. Я влез по столбу на будку. Там лежали автомат, 4 винтовка и целая гора гранат. Все это было наше, очевидно, туда кто-то нарочно все сложил. Оружие было заминировано, так как от автомата и винтовок шли тонкие проволочки. Но я тогда в этом не разбирался, вижу проволочка, я достал перочинный ножик и ее разрезал – ничего не произошло. Я выкинул автомат из будки, так как автоматы у нас были редкостью. Больше ничего брать не стал. Потом я стал смотреть, откуда бьют немцы, т. е. выполнять свою прямую задачу. Сначала я ничего не видел, но потом я увидел, что напротив меня шла траншея, а потом возвышенность под деревней. Левее стояли стога и вот от этих стогов и били минометы. Пока я смотрел, они стали бить прямо по нас. Одну мину положили так крепко, что я сразу оттуда спрыгнул и мы быстро ушли. Я пришел к Максакову, все ему рассказал, что так и так, там минометы, а там траншеи, т. е расположение огневых точек противника.