Коллектив авторов - История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III

Достойно внимания и распространение высшего образования в послесоветской России. Советской власти было свойственно гордиться распространением высшего образования в послереволюционные годы. Однако со временем рост числа студентов вузов прекратили: в 1970–1995 гг. он держался на уровне около 200 человек на 10 тыс. жителей. После 1995 г. рост возобновился, и в 2005 г. число студентов на 10 тыс. жителей достигло 500. Это связано в первую очередь с увеличением количества вузов в Российской Федерации – с 514 в 1990 г. до 1068 в 2005-м, что аналогично удвоению их числа между 1914 и 1917 гг. (с 72 до 150). По качеству образования нынешние вузы существенно уступают университетам императорского времени, но они отражают спрос рыночного хозяйства на специалистов среднего уровня и, соответственно, тягу молодежи к приобретению знаний, которые можно конвертировать в хорошо оплачиваемую и интересную работу. Из 1000 вузов 2005 г. около 40 % – негосударственные, муниципальные или частные, которых не существовало в советское время; в них учились 15 % студентов. Российская высшая школа по-прежнему высоко котировалась в мире (особенно дипломы 4–5 ведущих университетов), но резкое расширение образования не могло не снизить его общий уровень и он снизился к концу 2000-х гг. довольно значительно.

Уже с конца 1990-х гг. в студенческих аудиториях стали появляться юные лица, несущие на себе не печать поражения, а стремление постичь и достигнуть. Это – первые представители того нового, воспитанного уже без пионеров и октябрят (не говоря уже о комсомоле) поколения, которое не испило яда коммунистической идеологии и не исковеркало душу сотрудничеством с преступным режимом. Многие из них лучше своих отцов и матерей, и очень часты случаи, редчайшие за пределами послекоммунистического мира, что дети приводят родителей к вере и Церкви и преображают своим отношением к жизни нравственный облик старших. Проведенный в 2006 г. опрос среди студентов и преподавателей Московского государственного института международных отношений МИД России, одного из самых престижных высших учебных заведений, показал, что среди студентов 80 % назвали себя верующими в Бога и около 36 % – постоянными (раз в месяц и чаще) прихожанами того или иного христианского храма, иудейской синагоги или мусульманской мечети. Среди преподавателей в обеих группах таковых более чем в два раза меньше, при том, что молодые преподаватели по этим показателям ближе к студентам, нежели к старой профессуре.

Молодежи оказались в высшей степени нужны положительные примеры среди поколения их родителей и честное, информативное и по возможности глубокое образование. Особенно – образование гуманитарное, до предела искаженное в коммунистическую эпоху. Тогда, войдя в возраст, нынешние студенты преобразят Россию, как они порой преобразовывали в 2000-е гг. своих «в Бога не верящих» отцов и матерей.

Мнение мыслителя:

«Я убежден, что прочная положительная самоидентификация (в России. – Отв. ред.) будет возможна лишь в том случае, если русские окажутся способны гармонически сочетать западные политические и экономические институты с восстановлением религиозных и нравственных институтов своей собственной культуры». – James H. Billington. Предисловие к книге Russia in the Search of Itself. Washington; London, 2004. Цит. по: Дж. Биллингтон. Россия в поисках себя. М.: РОССПЭН, 2006. С. 11.

Еще одна область культуры, в которой бросаются в глаза резкие перемены, – книгоиздательство. С крушением советских издательских монополий ушли в прошлое и гигантские тиражи официально рекомендованных книг. Тем более что эти тиражи нередко в отчетах завышались «для плана». Тиражи стали небольшими – исчисляются тысячами, а не десятками и сотнями тысяч. Зато число выпускаемых ежегодно названий с 1990 по 2005 г. увеличилось в 2,4 раза, возникло множество частных издательств. Как и в других областях, рост этот обозначился с середины 1990-х, после спада в первое пятилетие. Диапазон тем крайне широк и отражает многообразие читательских интересов. Спрос находит все, от популярных изданий, посвященных кулинарии, здоровью, и криминальных романов до узко специальных изданий по религии, истории, философии, включая и переводную литературу, и многочисленные переиздания дореволюционных или вышедших в русской эмиграции книг.

Число студентов вузов на территории РФ в 1970–2005 гг. (на 10 000 жителей)

Лавинообразное движение распада России во времени и в пространстве, в истории и в географии на рубеже тысячелетий приостановилось. Сказать, что центробежные тенденции в эти годы были окончательно побеждены центростремительными – невозможно, но их соотношение уже не так катастрофично, как в 1992–1995-м гг. Российский народ можно было бы сравнить с группой альпинистов, сорванных лавиной и стремительно несущихся в бездну. Но падение приостановилось, сорвавшимся удалось зацепиться за какой-то скальный карниз, и альпинисты начинают осторожный и рискованный подъём туда, где виден источник света.

В передовице «Вестника РХД», откликавшегося регулярно на события в советской России, была высказана в 1977 г. мысль, что к 60-летию русской революции «стало ясно почти всем, что советский опыт – катастрофическая неудача», и выражена твердая надежда, «что 70-летие или 75-летие революции (история медленна!) будет в России уже не праздноваться, а отмечаться траурным поминанием «миллионов убитых задёшево»…» Надежда эта осуществилась с хронологической точностью.

К моменту перестройки в Русском Зарубежье почти не оставалось представителей первой волны эмиграции, да и в ее втором поколении их было немного. Численно доминировало и было активно третье поколение – внуки тех, кто ушел из России, не покорившись коммунистическому режиму, сознательно предпочитая рабству изгнание. С потомками первой эмиграции соединились прочнейшим образом русские второй волны, оказавшиеся вне России в результате Второй мировой войны. К концу 1980-х гг. между представителями первых двух волн было заключено множество браков, родилось бесчисленно детей, соединивших в себе кровь первой и второй волны. А семьи, большей частью, в Русском Зарубежье были большими, детей рождалось много.

Живое и первенствующее место перед перестройкой занимала третья эмиграция, и когда просматриваешь журналы, будь то третьеэмигрантский «Континент» или скорее выражающие вторую эмиграцию «Грани» и «Посев», то бросается в глаза, сколько места в них уделяется авторам, живущим в советской России или недавно из нее выехавшим. Обличительный голос Солженицына, неукоснительно направленный на скорое освобождение России, раздавался громко и властно, но в третьей эмиграции был далеко не всеми услышан.