Теодор Моммзен - История римских императоров

Положение дел удивительно напоминало ситуацию с избранием Веспасиана (см. выше MH. I 216 ff.). Без сомнения, это был революционный переворот, поскольку войско было твердо уверено в Карине, старшем брате, права которого ни в коей мере не утрачивались со смертью младшего брата Нумериана. Однако события 17 декабря 284 г. 253 все-таки существенно отличаются от других событий подобного рода. Это решение — посадить на место плохого правителя хорошего — было принято высшими государственными служащими и офицерами, и именно в этом просматривается параллель с провозглашением Веспасиана против Вителлия. Практически нет также никаких сомнений в том, что сам Диоклетиан не собирался облачаться в пурпур, но раз уж так сложились обстоятельства, то у него был выбор: или использовать шанс, или избрать смерть. Этот предпринятый офицерами шаг был опасен, но, собственно, не противозаконен, по крайней мере в высшем понимании истории. Причина, по которой сам Диоклетиан не стремился к власти, кроется в его характере. Правда, над всей этой историей нависла мрачная тень. Событие было подготовлено и осуществлено посредством двойного цареубийства. Если задать вопрос: «кому это во благо?» («cui bono?»), — то он, вероятно, мог бы относиться к Диоклетиану. Однако его вина или его причастность никак не доказаны, даже его злейшими врагами — христианами. А высказывать подобные обвинения обычно никогда не стеснялись.

[MH. III 65] Однако официальная трактовка событий, конечно, очень нелицеприятна: когда Диоклетиан после своего избрания в соответствии с обычаем предстал перед солдатами и произнес речь, Апер, praefectus ргаеtorio, во всеуслышанье объявленный главным виновником смертей, оказался его первейшим приближенным. Диоклетиан поклялся именем Солнца, что он невиновен, что он не хотел своего восхождения на престол, — и заколол Апера 254 . Сегодня мы без колебаний назвали бы это убийством, но Рим это так не назвал и не мог этого сделать. Правда, то был немедленно приведенный в действие приговор, что полностью отвечало сфере императорских полномочий: в случае, если император не сомневался в вине подсудимого, он не был связан никакими формальностями. Подобным же образом Веспасиан велел безо всякого суда заколоть одного сенатора 255 . Но все же это подозрительно: если бы были доказательства вины Апера, которые никого более не компрометировали, то, вероятно, они были бы приведены.

Как бы то ни было, факт остается фактом — благодаря этому событию был устранен плохой император, а его место занял властитель, во много раз лучший. О Карине нам известно немногое. Естественно, во время правления Диоклетиана он описывался в самых мрачных красках, его имя было осквернено окончательно. Вероятно, как военный он не был несостоятелен, 256 , но он был груб, жесток и похотлив, 257 т. е. точная копия Вителлия, и он подвергал опасности честь Империи.

Таким образом, восточные легионы присягнули на верность. Восток и Запад направили оружие друг против друга, как и в конфликте между Вителлием и Веспасианом. Диоклетиан одержал победу отчасти благодаря случайности. В военном отношении войска Карина превосходили противника, как и всегда в столкновениях между Западом [MH. III 66] и Востоком, Запад оказывался сильнее; ко всему прочему на стороне Карина был Аристобул, искушенный praefectus praetorio. Сначала казалось, что он и Карин очень легко справятся с задачей; они не сразу выступили против Диоклетиана, сначала против Юлиана, поднявшего восстание в Италии 258 , в любом случае не грозившее ничем, поскольку Италия не была вооружена и не имела никакого веса в военном отношении. Между тем это выступление заняло какое-то время, и Диоклетиан беспрепятственно пересек морской пролив. Решающее сражение произошло в Мезии в месте впадения Моравы в Дунай 259 . Собственно, восточная армия была в невыгодном положении, но дело приняло другой оборот из-за смерти Карина. Без сомнения, он тоже был коварно убит, и убийца опять был не найден. Возможно, здесь свою роль сыграл Аристобул. В любом случае консульская ведомость 284— 285 гг. скрывает политическую тайну. Осенью 284 г. началась война; все происходившее — вооружение, поход в Италию, марш в Мезию — все это, без сомнения, требовало так много времени, что мы должны перенести дату решающего сражения на весну 285 г. В начале этого года Карин был консулом, но консульская ведомость всего последующего периода за этот год называет Диоклетиана и Аристобула! 260 Очень возможно, что и этот важный человек отвернулся от Карина и помог Диоклетиану превратить военное поражение в политическую победу.

[MH. III 67] Диоклетиан — одна из самых удивительных личностей в истории. В данном случае нарушение традиции опять же неприятно, поскольку оно позволяет нам лишь блуждать вокруг да около этой интересной проблемы. Изначально он звался не Аврелием, а Гаем Валерием. Диоклетиан умер в 313 г. в возрасте 68 лет, из этого следует, что он родился в 245 г. и следовательно, взошел на трон в довольно зрелом возрасте 261 . Его происхождение темное, с уверенностью можно утверждать лишь то, что он был родом из Далмации. К местечку Dioclea он, естественно, никакого отношения не имеет, это лишь глупая мысль позднего, игравшего созвучиями слов византийца 262 , которая становится еще глупее от того, что тот одновременно выводит его имя из имени его матери. Враги называли его Диоклетом 263 , и это наводит на мысль о том, что он был вольноотпущенником 264 и изначально носил это греческое имя, которое в дальнейшем латинизировал. Вероятно, он мог быть внебрачным сыном, как это утверждают. Libertinus — это обязательно рожденный в браке; его мать упоминается, отец — нет.

О карьере Диоклетиана нам известно то, что он был командующим (dux) Мезии и вышел из школы Проба. Это была военная рекомендация, так как Кар, Констанций и Аристобул называются его товарищами. Затем он вступил в гвардию; поздние авторы 265 называют его «командующим конных domestici»: вероятно, это скорее были protectores, так называли личную гвардию императора после роспуска преторианцев. Непосредственно перед своим избранием на должность императора он участвовал в персидском походе под командованием Кара.

По источникам сложно дать определение его натуре, его характеру. В любом случае он был гениальным государственным деятелем высшего порядка. Способ преобразования трещавшей по всем швам Империи [MH. III 68] говорит сам за себя. Его называют magnus vir 266 , и все его коллеги — императоры — почитали его как бога. Современники, приближенные к нему и достаточно далеко от него отстоявшие, говорят о нем, как о значительном таланте. Его способности были, скорее, способностями государственного деятеля, нежели военачальника. Его враги говорят, что он был труслив, — это глупость. Об этом свидетельствует вся его карьера военного, усыпанная почестями. Лактанций 267 , христианин и его враг, бросает ему этот упрек. Но это значит лишь то, что он использовал армию только как исполнительный орган и что с присущей ему удивительной ясностью ума, и по отношению к самому себе, не признавал себя военным гением и вследствие этого отказывал себе в умении решать масштабные военные задачи. Это понимание границ своих возможностей и невозможностей демонстрируют все крупные войны периода его правления, в которых командование он всегда передавал другим. И это следует считать не его ошибкой, а его достоинством. Он был человеком удивительно скромным и ясно осознающим суть вещей, чего раньше, пожалуй, не случалось никогда. Например, он был практически единственным, кто, не будучи наследственным императором, приближал к себе людей, не состоявших с ним в родственных связях, кто никогда не пытался основать династию, к чему всегда первым делом стремились парвеню. Правда, детей у него не было, но, игнорируя всех своих приближенных, он выбирает себе товарищей из хороших военных и велит Максимиану, уже после рождения Максенция, усыновить человека, старше него самого.