Теодор Моммзен - История римских императоров

Максенций в это время вел себя абсолютно пассивно, и это было большой ошибкой. Ведь он был убогой личностью, он спросил у оракулов совета, что ему следует делать, и будто бы получил ответ, что не должен заходить за стены Рима, иначе погибнет. 418 Тому, кто испытывает свою судьбу таким образом, суждено погибнуть. Разрыв с Константином исходил от него, но он был тем не менее не нападающей, а обороняющейся стороной. 419 Зачем он объявил войну, чтобы потом бездействовать, — загадка. Свою роль здесь играет убийство его отца, которое он, несмотря на свою враждебность к тому, не простил Константину. Это говорило бы за упомянутое выше молчаливое согласие между ними обоими. Константин положил этому конец и начал наступление.

Одновременно возник кризис на Востоке. Максимин Дайя и Лициний вступили в конфликт по поводу границ своих Империй. 420 Но в 311 г., прежде чем дело дошло до военных столкновений, они сошлись на том, что море, т. е. Геллеспонт, должно было стать границей. Константин искал единения с правителями Востока, которое затрудняло то, что именно Лицинию было поручено устранение Константина. Для закрепления единства Лициний обручился с Констанцией (см. выше). В противовес этому Максенций и Максимин Дайя пришли к соглашению, от которого было немного пользы. 421 Решение было скоропалительным, и комбинация Константин плюс Лициний против Максенций плюс Максимиан не принесла изменений.

Сведения о войне Константина в Италии, дошедшие до нас, неточны и противоречивы. Одни утверждают, что сначала Константин терпел тяжелые 422 поражения [MH. III 121], другие, — что он праздновал триумф за триумфом. 423 Его поход имеет неоспоримое сходство с походом Бонапарта в Верхней Италии. С меньшими силами, но благодаря мощному натиску и слабости противника, он добился нужного результата. Переходя через Mont Genevre, в те времена широкий перевал через Альпы, он нашел проходы незащищенными, и весной 312 г. началась борьба. У Константина, говорят, было 25 000, по другим данным 100 000 человек, у Максенция — 170 000 человек пехоты, 80 000 всадников, т. е., так или иначе, большой перевес сил. Под Турином состоялась первая большая встреча, на описание которой писатели не пожалели изобразительных средств, когда тяжелых, закованных в броню всадников Максенция пришлось забивать булавами, поскольку мечом их было не убить. Имела ли эта встреча большое стратегическое значение — вопрос. Все большие города, такие как Бреския (Brixia), Mutina (Модена) и другие, покорились Константину; под Вероной состоялась крупнейшая битва. Константин собрал воедино все свои силы, Максенций свои раздробил; полководец Максенция, Помпеян, был хорошим солдатом. Константин тем не менее перешел реку Адидже, Верону взяли, благодаря этому была завоевана Верхняя Италия и беспрепятственно совершен марш на Рим, откуда доселе Максенций в бездействии наблюдал за всеми событиями.

28 октября 312 г. состоялась знаменитая битва на Мильвийском мосту (Ponte Molle, рядом с Римом на Фламиниевой дороге из Рима в Римини), прославленная Рафаэлем. 424 Построение войск Максенция на этрусской стороне, с рекой в тылу, непонятно. Понтонного моста там не было, только Мильвийский — для возможного отступления. Однако Максенций об отступлении, возможно, не думал; о деяниях Константина во время продвижения от Вероны до Мильвийского моста хвалившие его рассказчики (см. выше) умалчивают, Лактанций, 425 однако, говорит о поражениях, которые, возможно, не имели бы места в Верхней Италии. В свете этих событий поход на Рим выглядит ударом, наносимым от отчаяния, и тогда было бы более или менее понятно, если бы перед лицом уступавшего ему в силе [MH. III 122] тяжело раненного врага Максенций не думал об отступлении. Тем не менее Максенций полностью сдался. Христианская версия известна; пожалуй, в основе ее лежит что-то истинное, но, конечно, дело обстояло не так. Измены христианских отрядов и перехода их к Константину не было. Однако мы, конечно, знаем о конфликтах между римскими гражданами и этими отрядами, об уличных беспорядках, в которых погибли 6000 граждан. 426 Это могло плохо отразиться на настроении войска. Преторианцы дали сразить себя всех до единого, другие слабо сопротивлялись, и наверняка на это оказали влияние конфликты между преторианцами и гражданами. В любом случае борьба была нацелена на уничтожение. Мост был или занят благодаря обходу, предпринятому Константином, или же обрушился. Похоже, это был деревянный мост. Сам же Максенций утонул.

Это поражение имело значительные политические последствия. Досадное чувство — видеть, как плачевно закончил свою роль в истории такой колосс, как Рим. Ибо это возвышение Максенция было последним за то долгое время, когда Рим вмешался в политическую историю мира, и это был протест против нового имперского порядка, носитель которого был абсолютно неспособным, трусливым созданием. Следует сказать, что Константин пользовался своей победой с достойной признания умеренностью. Конечно, нужно было политически обезвредить Рим и предотвратить повторение подобных происшествий. Поэтому гвардия полностью и окончательно была распущена и ничем не заменена. 427 Castra были хотя и не полностью снесены, но стали слишком открыты со стороны города, и еще сегодня с остальных трех сторон стены лежат в руинах. Vigiles также были распущены, 428 cohortes urbanae сокращены. Из-за опасности со стороны черни город нельзя было оставить совсем без вооруженных стражей порядка — но 3000 этих стражей были ограничены местными функциями [MH. III 123], и эти небольшие отряды, конечно, не могли представлять собой угрозу в политическом отношении. Опасным элементом были преторианцы. Если о них также думать не как о римлянах, — а они, как и все войско, состояли из неиталийцев, — то переведенные в Рим отряды неизбежно идентифицировали себя с интересами столицы. Ибо столицей в определенном смысле еще оставался Рим, даже после поражения Максенция. Была предпринята демилитаризация, если можно так выразиться, но не декапитализация Рима. Хотя резиденцию императоров перенес еще Диоклетиан, но основание Константинополя Константином, которое, правда, означало смертельный удар по Риму, последовало позже и не связано с поражением Максенция. Сената не коснулись, его, правда, рассматривали лишь как орнаментальную эмблему Рима. И после битвы больше не было кровопролитий, победитель вел себя в целом милостиво, чем способствовал тому, что большая часть войск сама отказалась воевать, и только преторианцы упрямо боролись за свое существование.

Управление Империей выглядело теперь по-другому, ситуация существенно прояснилась. Константин, Лициний и Максимин Дайя, признав друг друга, стояли во главе государства. Показательно, что среди tres Augusti (трех августов) сенат отдал Константину первое место. 429 Первое время правления Константина вплоть до поражения Максенция удивительным образом напоминает особое положение Постума в Галлии. 430 Теперь это прекратилось.