Теодор Моммзен - История римских императоров

Итак, снова восстановилась монархия и воцарился один-единственный монарх. Юлиан говорит, что, когда на Олимпе среди претендентов на имя Великого рядом с Цезарем, Августом и Траяном появился Константин и назвался именем maximus, в то время как Диоклетиану в нем было отказано, то в этом была непостижимая игра случая. 441 Великие деяния Константина, повлиявшие на последующую историю, были строительство Константинополя 442 и создание государственной религии. 443 Однако он не рассчитывал на то, что его деяния будут иметь далеко идущие последствия, да и никто на это не рассчитывал. И император Юлиан, хоть он и плохой судья, прав скорее, чем хвалебные панегирики, когда говорит, что победы Константина над варварами были незначительны и смешны. В любом случае эта эпоха, за исключением гражданских войн, была преимущественно мирной, и покой ее нарушали лишь относительно незначительные пограничные войны. Константин уже во время своего обособленного правления Галлией энергично защищал границы [MH. III 128], по крайней мере, по источникам панегиристов, говорящих о многих победах над алеманами, и в этой борьбе он вымуштровал армию. 444 Более поздние нападения франков отбивал Крисп 445 , границы, проходившие по реке, оставались незыблемыми.

На Дунае разворачивались более масштабные события. Атаки сарматов на Среднем Дунае были отражены. В особенности достойны упоминания два события. Мы уже говорили о том, что сарматы делились на господ и чернь; первые, вероятно, завоеватели, вторые — это порабощенные бывшие местные жители. Сарматских господ прогнали, и они — предположительно 300 000 — нашли прибежище в Империи, расселившись во Фракии, Македонии, Иллирике и даже в Италии. 446 Это было лишь продолжением действия диоклетиановской системы. Спустя некоторое время мы впервые слышим и о войне с готами. 447 С тяжелых времен правления Галлиена и Аврелиана они вели себя тихо. На левом берегу Дуная, наверное, было очень неспокойно. Очевидно, готов теснили народы, жившие в землях, лежавших позади них. Примерно в 330 г. сын Константина Константин (позднее Константин II) оттеснил готов. После гражданских войн Константин I больше не брал на себя полевое командование. Константина нельзя было бы упрекнуть, напротив, это было бы его высшей и похвальнейшей заслугой, если бы после беспорядков, связанных с отставкой Диоклетиана, воцарился мир, и, несмотря на ослабление Империи гражданскими войнами, внешним врагам не было бы оставлено шанса прорвать границы. Однако похоже, что Юлиан 448 был прав: этот мир был куплен, а это худшая и самая губительная форма мира, последствия которого будут сказываться еще долго.

На Евфрате царил полный покой, предположительно потому, что царь персов Сапор, как последний сын своего отца, уже в утробе матери ставший царем, 449 не достиг еще нужного возраста, чтобы править [MH. III 129]. и в период его детства у руля находилось правительство викариев, которое не хотело или не могло предпринимать какие-то шаги во внешней политике. Выросши, Сапор задал римлянам много работы. Константин I умер как раз тогда, когда персы объявили войну и когда он снова захотел выйти на поле боя, во время марша у Халцедона. 450

Изображать характер Константина — трудная и малоприятная задача. Диоклетиан остается, если рассматривать его так подробно и так критично, замечательной, вызывающей симпатию личностью, которая сотворила чудовище посредством осознанной работы духа, не благодаря случаю. Константин относился к нему не более как август к цезарю; все идеи, унаследованные им, — Диоклетиана, и та эпоха должна была бы называться диоклетиановской, не эпохой Константина. Но история несправедлива, и только тогда, когда успехи видны со всей очевидностью, люди это замечают и прославляют того, кого они в тот момент видят у руля. Константину, напротив, не повезло, с одной стороны, из-за невыносимого подхалимства христианских льстецов, бывших лицемерием и фальшью 451 во плоти и не позволявших проявиться как раз всему тому, что было великого в его положении, и, с другой стороны, из-за полного ненависти, впадающего в другую крайность преувеличения Юлиана, которое делает его черты неузнаваемыми. Однако то, что мы узнаем, неутешительно.

Говорят, у него была красивая фигура, что подтверждают даже плохие картины той эпохи: он был силен физически, был хорошим офицером; его ведение войны против соправителей — достижение [MH. III 130], заслуживающее самой высокой оценки. Однако в делах его наблюдается удивительная несоразмерность или, скорее, постепенное ухудшение. Прекрасное, удовлетворительное, плохое, — так можно было бы назвать следующие друг за другом периоды его тридцатилетнего правления, 452 и они совпадают или связаны с галльским периодом и с императорской властью или, собственно, с переходом от Запада к Востоку и с переносом резиденции императора в Византий.

Рожден он был в 275 г., 453 и это первый рожденный и воспитанный для трона правитель. Он вырос как рожденный для пурпура кронпринц, и с этим нужно считаться при его оценке по отношению к другим личностям того времени. Его личная жизнь по понятиям того времени была безупречна, несмотря на то что все его дети были детьми от наложниц, — от жены детей у него не было, 454 — ведь в этом все же нет ничего незаконного по римской конституции. Иметь наложниц не запрещалось. 455 В вульгарном разврате его никто никогда не упрекнул. Но его погубили роскошь пиршеств и излишнее внимание к своим волосам, Юлиан 456 называет его главным императорским парикмахером и столоначальником. Педантичный порядок, точное упорядочивание вещей, придворный этикет и ранги, все то, что называют византийством, было составной частью его жизни. Патрициат, ранг без конкретных полномочий, 457 был, собственно говоря, его творением по праву.

Константин был вероломен и ненадежен. Диоклетиан, будучи по натуре честным человеком, воспротивился бы тому, как он обошелся с Лицинием. Но здесь были, по крайней мере, политическая подоплека и политические мотивы, которые полностью отсутствовали, когда в доме Константина разразилась страшная трагедия, о которой будет упомянуто позже. Это был его каприз султана; при этом вовсю процветал институт фаворитов. Придворных [MH. III 131] приближали к себе и смещали, что соответствовало коварным и непредсказуемым капризам повелителя, и завершилось это принятием суровых насильственных мер полной тирании. В целом Константин был скуп, он вымогал огромные суммы, например, на основание Константинополя, а тратили их фавориты. Но все это относится только к последним годам его правления. Его отношение к христианству мы рассмотрим в этой связи позже.

О политических деяниях Константина мало что можно сообщить. О том, что его реформа, касающаяся чеканки монет, была, собственно, шагом назад, уже говорилось. Исключение составляет вновь созданная должность magistri militum, и все же это, скорее, новое название, нежели новое дело. 458 Диоклетиановская система основывалась на создании двух или соответственно четырех больших округов, на которые делилась необозримая Империя. Константин вернулся назад к единой монархии, и тогда должности цезарей должны были занять служащие высших чинов. Ранее существовало деление Империи по Максимиану, теперь появился округ magister militum для военных, praefectus praetorio для гражданских; таково деление Империи, к которому прибегла единовластная монархия. Константина упрекают в том, что он раздавал варварам высшие офицерские чины. 459 При Диоклетиане этого не случалось, мы встречаем это только со времени правления Константина. 460 Его политика становится понятна, если вспомнить, что раньше он был правителем Галлии, где германский солдат играл главную роль. Он позволил занять высшие политические должности не только поселившимся на римской земле, но и равным образом вассалам. [MH. III 132] Это другая сторона системы — откупаться от вторжений варваров данью.