Николай Троицкий - Александр I и Наполеон

Впрочем, одновременно с полезными, даже передовыми нововведениями Павел затеял военную реформу, которая отбрасывала русскую армию почти на полвека назад, к временам Семилетней войны. Подобно своему отцу, Петру III, он считал идеальной военную систему Фридриха Великого. Догматически ориентируясь на нее, Павел уже 29 ноября 1796 г. обнародовал новые армейские уставы, которые во всем — от вооружений и тактики до одежды и прически (т. е. париков с пропитанными салом, смоченными квасом и напудренными буклями и косами) — копировали прусские образцы. Главное, солдат по этим уставам готовили не столько к войне, сколько к параду. Муштра и палочная дисциплина, основанная на принципе «двух забей — третьего выучи», душила в них воинскую инициативу, что вполне устраивало Павла с его воззрением: «Солдат есть механизм, артикулом предусмотренный». Новаторские традиции П.А. Румянцева и А.В. Суворова, которые умели преодолеть косность феодального мышления и поощряли солдатскую инициативу («Каждый воин должен понимать свой маневр!»), изживались. Румянцев, Суворов и соратники их, естественно, переучиваться на прусский лад не хотели. «Русские прусских всегда бивали, что ж тут перенять!» — возмущался Суворов.

Именно военная (хотя и пассивная) оппозиция озлобила Павла и подтолкнула его к репрессиям, которые стали важной сферой его внутренней политики. Начал он с милосердия: освободил всех взятых в Тайную экспедицию (политический розыск), амнистировал А.Н. Радищева и Н.И. Новикова. Затем обрушился на всех недовольных и просто казавшихся ему таковыми. В результате с 1 января 1797 г. по 11 марта 1801 г. через Тайную экспедицию прошло 721 дело, в среднем 180 в год, т. е. в семь раз больше, чем при Екатерине (862 дела за 35 лет), причем большей частью репрессии Павла касались дворян.

Дворяне, привыкшие к «вольностям» (дворянским, разумеется) Екатерины, восприняли павловские репрессии как надругательство над «благородным сословием», тем более что Павел однажды прямо сказал: «Дворянин в России — лишь тот, с кем я говорю и пока я с ним говорю». В противоположность Екатерине, желавшей, чтобы дворянство «чувствовало свою силу», Павел заставлял дворян чувствовать над собой силу монарха. Как-то он, по рассказу А.ф. Львова (автора российского гимна «Боже царя храни»), выслушал ссылку вельможного юриста на закон и крикнул, ударив себя в грудь: «Здесь ваш закон!». Он мог не просто наказать, но и унизить любого дворянина — в особенности, конечно же, из «екатерининских орлов». Одновременно с похоронами Екатерины он устроил торжественное перезахоронение рядом с ней Петра III, повелев, чтобы гроб Петра несли первым и чтобы за его гробом шел генерал-адмирал Алексей Орлов, граф Чесменский, — младший из братьев Орловых, которые возвели Екатерину на престол через труп ее мужа (старший брат — Григорий — умер в 1783 г.).

Недовольных его военной реформой Павел изгонял, невзирая на их чины и заслуги. Он уволил 7 фельдмаршалов (включая Румянцева и Суворова), 333 генерала и 2260 офицеров, иных — в оскорбительной форме. Будущий фельдмаршал, а в то время гвардии прапорщик И.И. Дибич (отец которого был адъютантом самого Фридриха Великого) удостоился такого приказа: «Сего безобразного карлу уволить немедля за физиономию, наводящую уныние на всю гвардию». Знамена, прославленные в битвах с турками, Аракчеев с ведома Павла называл «екатерининскими юбками».

Все это раздражало дворян. Но больше всего восстановил их против Павла царский указ от 3 января 1797 г., по которому «благородное сословие» лишалось такой привилегии (дарованной ему в 1785 г. Екатериной), как свобода от телесных наказаний. Дворянская Россия была буквально потрясена, узнав, что в Петербурге штабс-капитан Кирпичников прогнан сквозь строй, получив 1000 палок, а на Дону два брата, два гвардейских полковника Евграф и Петр Грузиновы забиты насмерть кнутами.

Вот почему современники, а затем и дворянские историки, начиная с Н.М. Карамзина, возмущались «тиранией» Павла, ибо тиран для них, как подмечено Н.Я. Эйдельманом, это «прежде всего бивший в своих». Между тем Павел вовсе не был «противником дворянства», как называли императора недовольные дворяне. Просто он считал, что либеральные декорации просвещенного абсолютизма a la Catherine бесполезны (хотя бы потому, что они не помешали Французской революции) и что государство может быть вполне жизнеспособным только в условиях жесткого авторитарного режима. Но, взяв на себя роль законченного автократа, он все же опирался именно на дворянство, желая лишь пригнуть и сплотить его вокруг себя. Ради этого он раздарил своим приближенным 600 тыс. государственных крестьян, а 28 апреля 1798 г. исключил из военной службы всех офицеров-недворян и повелел впредь не представлять лиц недворянского происхождения даже к младшему офицерскому чину.

Что касается внешней политики, то здесь, по крайней мере, до конца 1799 г. Павел фактически продолжал линию Екатерины — непримиримого врага Французской республики. За несколько дней до смерти Екатерина подписала рескрипт о назначении А.В. Суворова командующим 60-тысячной армией, которая должна была в декабре 1796 г. идти на помощь Австрии против Бонапарта. Павел решил с этим походом повременить, ибо донельзя был озабочен внутренними делами и, в частности, собирался реформировать армию. Он сразу же разослал европейским дворам ноту, в которой так объяснил свое решение: «Россия, будучи в беспрерывной войне с 1756 г., есть поэтому единственная в свете держава, которая находилась 40 лет в несчастном положении истощать свое народонаселение». Однако здесь же было подчеркнуто, что новый государь, «как и покойная его родительница, остается в твердой связи со своими союзниками и чувствует нужду всевозможными мерами противиться неистовой Французской республике».

Готовясь к войне с «неистовой республикой», Павел заботливо собирал под свое крыло зубров ее эмиграции. Он принял на русскую службу и расквартировал в Подолии отряд принца Л. Конде, а самого принца, его сына — герцога Бурбонского и внука — герцога Энгиенского приютил с почестями в Петербурге. Герцогу В.Ф. Брольо Павел присвоил звание российского фельдмаршала. В декабре 1797 г. он пригласил к себе и самого Людовика XVIII [39] Бурбон Станислав Ксаверий (1755–1824) — брат казненного Людовика XVI. Был тогда графом Прованским и лишь в России почитался уже как Людовик XVIII. С 1815 г. он — король Франции под именем Людовика XVIII. , который вместе со своим двором был роскошно поселен в Митавском замке на русскую пенсию в 200 тыс. рублей и награжден высшим российским орденом — св. Андрея Первозванного. Английский посол при Павле Ч. Уитворт сообщал в Лондон, что предполагается даже брак великой княжны Александры Павловны с герцогом Энгиенским…