Степан Гедеонов - Варяги и Русь

Из признаков влияния одной народности на другую самый верный представляет язык. Не много дошло до нас следов древневендских наречий; вся литература полабских славян состоит из собранных в конце XVIII столетия двух с половиной сотен древанских слов и одной древанской песни, уже всей проникнутой германизмами. Мы знаем, однако, что по языку и происхождению поморские славяне стояли между чехами и ляхами. «Вендо-лужицкое наречие, — говорит Копитар, — представляет смесь чешского с польским и, по недостатку характеристических отличий, не может быть включено в число главных славянских наречий». О полабской речи Шафарик: «По особенностям языка своего полабы принадлежат к западной половине Славянщины и стоят между поляками и чехами. Три источника бросают некоторый свет на характеристику полабского говора: нынешний сербо-лужицкий язык; остатки прежнего древанского языка и малое число полабских личных имен в старинных латинских летописях и грамотах». Теперь мы увидим, что из чешского и польского языков, преимущественно из менее изменившегося чешского, объясняются почти все слова не русского склада и происхождения, встречающиеся в древнейших памятниках нашей истории. Каким путем перешли к нам эти слова, и может ли их присутствие на Руси быть объяснено иначе, как из варяжского источника, вопрос, который будет рассмотрен в своем месте.

Понятно, что при обозначении признаков варяжского влияния на Русь мы не можем придерживаться строгого систематического порядка, ни следить за движениями варяжского духа во всех частностях исторического русского быта. В трех главных проявлениях народной жизни — в праве, языке и религии (но в порядке хронологическом и без притязаний на строго выдержанную последовательность) — постараюсь я указать на непреложные, по моему мнению, следы вендского начала в древнерусской истории.

Я начинаю с исключения. В договорах, древнейшем письменном памятнике нашего права, мы не находим признаков западного влияния. Причина ясная; договоры переведены с греческого болгарами. К западным формам принадлежит только встречающееся два раза в Игоревом договоре «ци аще», вместо руссо-болгарского «аще ли». Či (česk.), czy (polsk.) = или, ли. Прочие списки читают аще ли, или аще, или . Откуда форма «ци аще» вкралась в Игорев договор, довольно трудно угадать.

Олег заповедал «даяти уклады на руские городы». Уклад — не русское слово; за исключением трех списков, все остальные читают бессмысленное у глады . В польском праве uklad имеет значение возмездия, удовлетворения . В чешском уложении рассуждается о том, «как danie ukladati ». Слово уклад исчезает в русской истории вместе с Олегом.

Из непоименованных в летописи даней на западное происхождение указывает так называемое поралье , подать от плуга. «Давати имъ поралье … по старымъ грамотамъ, по 40 белъ». Слово рало — плуг (у поляков и чехов radło, radlo) не русское; подать от рала платят хазарам вятичи-ляхи. Вендские князья получали от смердов Вендской земли оброк, платимый хлебом от плуга. Этот оброк назывался плуговым poradlne .

При Владимире и Ярославе западное начало отзывается во всех отраслях народного права; князья занимаются уже не делением земли на погосты и установлением даней, а внутренним устройством своей дедины, законами. «Бе бо Володимеръ любя дружину, и съ ними думая о строи земленемъ, и о ратехъ, и уставъ земленемъ». В Правде детей Ярослава, в уставе Владимира Всеволодовича поименованы дружинники, бывшие помощниками князей, при введении новых уложений.

1. Церковный устав Владимира.

Этот устав, коего древнейший список восходит к 1280 году, писан, без сомнения, церковным лицом; но мы знаем, что Владимир гадал о нем со своей княгиней Анной и со своими детьми; вероятно, и с дружиной. Отсюда встречающиеся в нем западные формы и выражения:

Пискупия, Пискуп . «Далъ к семъ ты соуды, церквамъ митрополитоу и всемъ пискоупиямь по Роуськои земли». Погодин выводит слово бискуп (пискуп, епископ) из немецкого источника, а об уставе Владимира говорит: «Меня затрудняет еще слово пискуп , которое, кажется, новогородского происхождения». Таких затруднений мы встретим много и неразрешимых, покуда не обратимся к настоящим источникам своего варяжства. Что слово пискуп (как щляг, стерляг и пр.) немецкого происхождения — несомненно; но несомненно также, что, к своему несчастью, вендские славяне рано узнали немецких бискупов; Владимир же (как увидим) провел три года в Помории. Biskup, Biskupstwo, Biskupstwi — епископ, епископство у поляков и чехов. Западное biskup осталось у нас в употреблении и в позднейшее время: «И поставленъ бысть Иванъ пискупъ , княземъ Даниломъ… и переведена бысть пискупья во Холмъ». Под 1097 г. упоминается о венгерских (латинских) пискупах, пископах .

Смилное . Карамзин пишет по догадке: брачное. Smilny, Smilnost (česk.) бесчинный, бесчинство, распутство.

Задушный человек . Раб, освобожденный господином для спасения души, как толкует Герберштейн . Но Герберштейн толкует тот же устав Владимиров и, без сомнения, толкует его, как знаток западных славянских наречий и прав. У чехов zadusnt значит церковный, духовный. У поляков и сербов заупокойное пиршество известно под названием zadusnice .

2. Русская Правда.

«Правда Русская, — говорит Раковецкий, — есть остаток глубочайшей древности; от нее веет законодательством самых отдаленных племен славянских. Все области русские, не исключая Литвы и Галиции, а, может быть, и все другие славянские народы должны были руководствоваться этим правом от времен незапамятных». В другом месте он замечает, что в «правде и договорах (?) встречаются такие выражения, из коих одни употреблялись только старинными польскими писателями, а другие еще доныне слышатся в разных местах Польши; одни сохранились в Великой Польше, другие в Малой, иные в Галиции и т. д., между тем как некоторые из них вовсе неизвестны в нынешнем языке русском».

Не к одной Русской Правде, эти слова могут быть отнесены ко всем памятникам древнерусской письменности; не имея ключа к подмеченному им историческому явлению, Раковецкий не мог объяснить себе (и без сознания западнославянского происхождения варягов оно действительно необъяснимо), откуда западная юридическая терминология в Русской Правде; почему встречающиеся в ней польские (вендские) слова и узаконения не удерживаются ни в последующих русских юридических документах, ни в народном русском быту. Весьма понятно, что при недостатке надежной опоры своим убеждениям, при всеобщем веровании ученой Европы в норманнское происхождение варяжских законодателей, его исследования не могли отвечать потребностям инстинктивно-славянского направления духа его.