Евгений Варичев - Православная церковь

Служители культа неустанно, ежедневно, утром и вечером проповедовали нестяжание и воздержание, а в это время царизм душил рабочих и крестьян, непокорных «милостью божией» ссылали в Сибирь и Закавказье, сажали в тюрьмы, расстреливали.

«Помещики и купцы, — указывал В. И. Ленин, — слушают проповедь, продолжают утеснять и грабить народ и восторгаются тем, как хорошо умеет „батюшка“ утешать и успокаивать „мужичков“» [33] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 31, с. 51. .

Церковь, без стеснения вооружившись ложью, проливала елей на души угнетенных, ссылаясь, как и сейчас, на «вечные и неизменные богооткровенные истины».

В «священном писании» духовенство находило многочисленные примеры, оправдывающие его антинародную политику, основанную на ненависти, злобе, кровопролитии.

Епископ Антоний Храповицкий 6 ноября 1905 года, поддерживая погромы, откровенно писал: «Баня была бы сильная, но зато в один месяц революция была бы сметена с лица русской земли и мы воротились бы к спокойствию» [34] Цит. по кн.: Ростов Н. Духовенство и русская контрреволюция конца династии Романовых. М, 1930, с. 70. . Царское правительство с согласия церкви и с помощью черносотенных организаций физически расправлялось с революционно настроенными рабочими и крестьянами. Был зверски убит выдающийся деятель партии Н.Э. Бауман.

20 октября 1905 года по призыву епископа Макария в Томске подожгли театр, где собрались на митинг три тысячи рабочих. Вооруженные черносотенцы, оцепившие здание театра, беспощадно расстреливали всех, кто пытался спастись. В общей сложности погибло 300 человек.

В Одессе после погрома было несколько тысяч убитых и раненых.

Призывы духовенства к прямому насилию все учащались. В 1906 году во влиятельном церковном органе— «Почаевских известиях», возглавляемом иеромонахом Илиодором, давались такие рекомендации по поводу разгона первой Государственной думы: «Нужно было бы у Таврического дворца в Петербурге устроить виселицы… и перевешать по порядку, начиная с председателя думы, всех ее членов… Тогда бы уже число убитых… было достаточно. Хотя это и было бы жестоко, но зато так поучительно: просто залюбуешься» [35] Цит. по кн.: Ростов Н. Духовенство и русская контрреволюция конца династии Романовых, с. 101. .

В годы первой мировой войны, развязанной империализмом, десятки тысяч сынов России погибли во имя чуждых им интересов. Им втолковывали, что Христос благословляет войну ради победы добра над злом. Недаром, мол, в книге псалмов говорится: «Бог научает руки верных своих на ополчение и персты на брань» (Пс., 143, 1). Этими же «истинами» позднее, в гражданскую войну, воодушевляли белогвардейцев, офицеров и солдат «иисусовых» и «богородицыных» полков в борьбе против молодой Советской Республики.

Поместный собор, заседавший в 1917–1918 годах, был штабом церковной контрреволюции. Патриарх Тихон всячески подогревал неистовый антисоветизм участников собора.

И. И. Скворцов-Степанов отмечал, что в 1917 году, «когда революционная борьба почти с самого начала развернулась на несравненно более высоком уровне, чем в революции 1905 года, духовенство в целом стало на сторону контрреволюции» [36] ЦПА НМЛ, ф. 150, oп. 1, ед. хр. 62, л. 9. .

19 января 1918 года патриарх Тихон в своем воззвании предал анафеме Советскую власть. За объявление войны молодому государству рабочих и крестьян с приветствиями в адрес церковников обратились князь Е.Н. Трубецкой, граф А.А. Олсуфьев и другие.

Митрополит Введенский, характеризуя тихоновскую церковь, свидетельствовал: «…почти каждый церковноприходский праздник — это были разговоры о свержении большевиков. Там, за трапезой христовой, объединялись люди, которые не Христа любили, а большевиков ненавидели» [37] Введенский А.И. За что лишили сана бывшего патриарха Тихона М., 1923, с. 54. .

Церковный антисоветский фронт применял разнообразные методы и формы борьбы: клевету, провокации, заговоры, подкуп, оружие…

Священник В. Свенцицкий, хитроумно обыгрывая заповедь «не убий», открыто подстрекал к убийствам: «Да, воевать, если иначе нельзя победить — убивать. Потому что выбор неизбежен» [38] ЦГАОР, ф. 353, оп. 2, ед. хр. 717, лл. 15–32. .

Современные богословы преследуют цель убедить верующих в том, что «подвижники Христовы — это лучшие хранители чистоты сердца и души, добрые исполнители заветов Христовых и носители духа Христова», которые умели в полной мере любить ближнего своего. Однако, понимая, что теперь уже нужны доказательства, а доказательств «доброго» у церкви очень мало, они заявляют: «Вера наша не нуждается в доказательствах, веру мы не доказываем, а показываем, а показать нашу веру мы можем только через наши добрые дела, через нашу добрую христианскую чистую, нравственную жизнь».

История любой религии, в том числе христианской, к которой относится русская православная церковь, недвусмысленно подтверждает, что она несет человеку и обществу большое зло, и только зло, отстаивая как свои собственные интересы, так и интересы эксплуататорских классов, которые трудно отделить друг от друга.

Неблаговидные и темные поступки духовенства в предшествующие эпохи были заранее запрограммированы государственной властью: «…священникам вменяется в обязанность доносить тайной канцелярии и Преображенскому приказу об узнанных на духу злоумышлениях и о совершенных уже суеверных делах» [39] Высшее церковное управление в России. М., 1905, с. 31. . В XIX и начале XX века, войдя во вкус этой роли, служители культа продолжали изощряться в сыске, были тайными осведомителями царизма. Невозможно подсчитать, сколько тысяч людей отправили «духовные отцы» под топор палача, на каторгу, в тюрьму.

Однако и сейчас «Журнал Московской патриархии», нисколько не смущаясь, ведет речь об извечной «теплой любви матери-церкви», «чистом сыновнем сердце» духовенства: «греховные поступки чужды нам», «тем глубже должно вкореняться в сердце сие спасительное убеждение».

А как ему «вкореняться», если проповедуемая «неизменная высокая христианская нравственность» церкви приходит в непримиримое противоречие с ее практическими деяниями?

В 1315 году митрополит Петр выхлопотал у татарского хана ярлык, освобождавший служителей культа от дани. Его преемник, митрополит Феогност, отстоял свободу духовенства от дани, утвержденную ярлыком Джанибека. Вот так русская православная церковь «страдала со страждущими, плакала с плачущими». Народ мучился под игом завоевателей, а она «за особые услуги» обеспечила себе процветание.

Именно в тот период в Киеве, Новгороде, Пскове, Москве и других городах «ревностно воздвигались» новые храмы, богаче украшенные и приумноженные благолепием. Иерархи церкви спешили укрепить экономическую, идеологическую, а также политическую мощь православия, чтобы оказывать усиленное влияние на социальные процессы. Увеличивается количество не только храмов, но и «обретенных мощей» разных святителей, растет число религиозных праздников, активное почитание икон. Организуются «чудеса» с «мироточивыми» или, проще говоря, «слезоточивыми» иконами. Строятся новые монастыри в Новгороде, Суздале, Ростове, Москве, Владимире, Твери и в так называемых «пустынях», в малообитаемых землях. Всего в XIV–XV веках, по сообщению церковных историков, было основано более 100 монастырей.