Сергей Сергеев - «Хозяева» против «наемников»

Продолжившееся (несмотря на устранение Бирона) при наследниках Анны Иоанновны — Иване VI и Анне Леопольдовне «немецкое засилье» стало одной из важнейших причин свержения «брауншвейгского семейства» и воцарения Елизаветы Петровны [44] После прихода к власти Елизаветы Остермана судили за то, что он « употреблял чужих наций людей, а не российских природных ». 18 апреля 1742 г. в Петербурге произошла пьяная драка между солдатами Семеновского полка и офицерами — иностранцами, солдаты нападая на них кричали: «…у нас указ есть, чтоб вас всех перерубить, надобно всех вас, иноземцев, прибить до смерти; вас немецких собак, всех сегодня перевешают», причем, собравшийся вокруг петербургский люд явно поддерживал эту идею, крича: «Надобно иноземцев всех уходить» ( Соловьев С. М. Указ . соч. Кн. 11. С. 135, 141–142). Сразу же после елизаветинского переворота «в лагере под Выборгом против немцев поднялся открытый бунт гвардии, усмиренный только благодаря энергии генерала Кейта…» ( Ключевский В. О. Указ . соч. Т. 4. С. 278). . Любопытно, что шведы, начавшие в 1741 г. войну против России, пытались использовать «немецкий» фактор в своих политических целях. От имени фельдмаршала Левенгаупта распространялся манифест, в котором говорилось, что «королевская шведская армия вступила в русские пределы не для чего иного, как для получения <���…> удовлетворения шведской короны за многочисленные неправды, ей причиненные иностранными министрами, которые господствовали над Россиею в прежние годы <���…> а вместе с тем, чтобы освободить русский народ от несносного ига и жестокостей, с которыми означенные министры для собственных своих видов притесняли с давнего времени русских подданных , чрез то многие потеряли собственность или лишились жизни от уголовных наказаний или, впадши в немилость, бедственно ссылались в заточение <���…> намерение короля Шведского состоит в том, чтобы избавить достохвальную русскую нацию, для ее же собственной безопасности, от тяжелого чужеземного притеснения и бесчеловечной тирании и предоставить свободное избрание законного и справедливого правительства, под управлением которого русская нация могла бы безопасно пользоваться жизнию и имуществом, а со шведами сохранять доброе соседство. Этого достигнуть будет невозможно до тех пор, пока чужеземцы по своему произволу и из собственных видов будут свободно и жестоко господствовать над верными русскими подданными и их соседями — союзниками». Этот манифест вызвал настоящую панику при императорском дворе (Анна Леопольдовна сказала, что он «остро писан») и в правительстве. Остерман и вице — канцлер М. Головкин всерьез обсуждали перспективу высылки немцев из страны. Шведская пропаганда явно попала в «десятку» [45] См.: Анисимов Е. В. Иван VI Антонович. М., 2008. С. 185–186. .

Другое дело, что «немецкая партия» была лишь орудием самодержавия, а не наоборот, как полагали многие историки позапрошлого столетия, перелагавшие, таким образом, вину за преступления последнего на первую. Я склонен согласиться с И. Курукиным в том, что «бироновщина» «означала не столько установление «немецкого господства», сколько создание лояльной управленческой структуры <���…> Бирон и другие деятели той поры <���…> „достраивали“ именно петровскую машину управления…» [46] Курукин И. В. Указ . соч. С. 403. . Самодержавие в лице Анны Иоанновны попыталось порвать свою зависимость от русского дворянства, образовавшуюся в 1727–1730 гг., используя как «точку опору», служащих не государству, а « нам », «мамелюков» — немцев.

Показателен в этом отношении принцип комплектования новых гвардейских Измайловского и Конногвардейского полков (1730), созданных в качестве противовеса — «старым» Семеновскому и Преображенскому, выразителям дворянских интересов [47] По свидетельству Манштейна, эти полки «должны были служить противодействием остальным старым и сдерживать народ от попытки к мятежу…» (цит. по: Петрухинцев Н. Н. Царствование Анны Иоанновны…С. 110). . В указе об образовании Измайловского полка говорилось: «А офицеров определить из лифляндцев и курляндцев и прочих наций иноземцев и из русских, не определенных против гвардии рангами», т. е. не входивших в гвардейские чины [48] Анисимов Е. В. Анна Иоанновна. С. 301. . В результате: «В общем составе офицеров Измайловского полка иностранцы составляли меньшинство (27 из 76, т. е. 35,5 %), однако именно они занимали все ключевые позиции в полку: среди высших офицеров (включая капитанов — командиров рот) русских было только 3 из 14 чел., т. е. 21,1 %, только один был майором» [49] Петрухинцев Н. Н. Царствование Анны Иоанновны… С. 111. . Командиром полка стал обер — шталмейстер К. Г. Левенвольде, после его смерти (1735) эту должность приняла сама императрица, подполковником — шотландец Джеймс Кейт, одним из двух майоров — Густав Бирон, брат временщика. Рядовой состав набирался из украинских однодворцев. В Конногвардейском полку из 37 офицеров 15 чел. (40,5 %) оказались иностранцами, причем среди обер — офицеров (включая ротмистров) — 7 из 11 (64,6 %) [50] Там же. С. 112. .

Характерно, что, когда самодержавие отступало перед дворянством, шло с ним на компромисс (при Елизавете Петровне и Екатерине II) количество немцев в высших эшелонах власти заметно сокращалось, а при «антидворянских» царях (Петр III, Павел I, Александр I, Николай I) немецкое влияние, напротив, усиливалось. Характерна и разница в восприятии этих «монархинь» и монархов в сознании русских дворян: в первом случае, как правило, их правление расценивалось как «золотой век», во втором — трудно найти примеры позитивных оценок.

«Бироновщина» надолго осталась для русского дворянства самым жутким символом самодержавного произвола [51] Вигель рассказывает трагикомический эпизод о том, как в начале 1800‑х гг. жена курляндского губернатора А. А. Арсеньева, придя к гробнице Бирона, «велела открыть гроб <���…> и плюнула ему в лицо». Комментируя этот случай, Вигель склонен оправдать Арсеньеву соображениями национальной мести: «Не знаю, до какой степени можно осудить это бабье мщение; конечно оно гадко, но тут не было личности, а наследственное чувство ненависти ее соотечественников» ( Вигель Ф. Ф. Указ . соч. Кн. 2. С. 851). , даже в николаевскую эпоху такие полярно разные люди как Вигель и Герцен используют этот жупел как обозначение «немецкого тиранства». Больше никогда немцы не достигали таких высот, но, с другой стороны, именно с этой поры остзейские немцы «закрепили за собою около 25 % должностей в армии» [52] Зутис Я. Указ. соч. С. 182. . Устойчивые позиции немцев в армии и госаппарате сохранялись и в «национальное царствование» Елизаветы (8,2 % гражданских служащих в центральных учреждениях страны, 2 из 5 полных генералов, 4 из 8 генерал — лейтенантов, 11 из 31 генерал — майоров [53] См.: Курукин И. В. Указ . соч. С. 262, 268. «…Елизавета не пошла навстречу желаниям солдатской массы. <���…> Своей последовательной политикой Елизавета довольно быстро убедила всех, что не намерена изгонять иностранцев из России» ( Анисимов Е. В. Россия в середине XVIII века. С. 51). Даже такой «русофил» в елизаветинском окружении как И. И. Шувалов, считавший, что все сенаторы, президенты коллегий и губернаторы должны быть только из русских, предполагал оставить за лифляндцами и эстляндцами ⅓ мест в офицерском корпусе (Там же. С. 71). ), и позднее (в 1762 г. иностранцы составляли 41 % высшего офицерства, из них три четверти — немцы [54] См.: Каппелер А. Россия — многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. М., 1997. С. 98. ).