Ирвинг Финкель - Ковчег до Ноя: от Междуречья до Арарата

Ураш – Мардук растений

Лугальакиа – Мардук подземной воды

Нинурта – Мардук мотыги

Нергал – Мардук войны

Забаба – Мардук битвы

Эллиль – Мардук господства и осторожности

Набу – Мардук учета

Син – Мардук как осветитель ночи

Шамаш – Мардук справедливости

Адад – Мардук дождя

Тишпак – Мардук гостеприимства

Иштаран – Мардук…

Шукамуну – Мардук корыта

Мами – Мардук гончарной глины

Этот совершенно удивительный документ показывает развитие богословской мысли в совершенно конкретную историческую эпоху. Наш богослов утверждает, что Мардук в действительности единственный бог, определяя каждого из четырнадцати других главных божеств – каждое из которых с древности имело свой собственный культ, свои храмы и изображения, своих почитателей – всего лишь одним из аспектов Мардука, одним из его, так сказать, ведомств [143]. И этот текст не единственный; аналогичные «синкретические» рассуждения имеются относительно супруги Мардука богини Царпаниту и их сына Набу, из которых составляли некую, если позволено будет так выразиться в данном контексте, божественную троицу. Имеются и более подробные богословские рассуждения в том же духе [144].

Возникновение нового монотеизма вокруг бога Мардука

Уникальный статус Мардука как единственного бога в собственном смысле слова, существовавший в эпоху Навуходоносора, перешел позднее, при царе Набониде, в аналогичный статус Сина, бога Луны. Набонид был последним вавилонским царем до завоевания страны

Персией; тому, что он стал царем, много способствовала его мать Адда-гуппи, весьма замечательная женщина, в течение более чем полувека бывшая жрицей бога Сина и воспитавшая Набонида в почитании этого бога. Между жрецами Мардука и почитателями Сина образовались весьма напряженные отношения, которыми воспользовался персидский царь Кир, чтобы разбить и завоевать Вавилонское царство. До этого в месопотамском обществе никогда не было столкновений или притеснений на религиозной почве; по крайней мере, в письменных источниках нет никаких намеков на это. Иностранцы были просто иностранцами; их могли опасаться или презирать, но с ними никогда не враждовали по причине «другой веры». Каждый человек знал и почитал многих разных богов, и боги-новички только приветствовались; статуи чужестранных богов часто привозились после успешных военных кампаний и устанавливались в ассирийских и вавилонских храмах. Чужие боги, как и чужая магия, могли быть могущественными, в особенности если они принадлежали сильному врагу; а после их установки на новом месте эти боги, конечно, переносили свое покровительство на тех, кто теперь стал совершать им жертвоприношения. По прошествии какого-то времени имена новых богов, как бы варварски они ни звучали, вносились в официальный список богов. Религиозная нетерпимость возникла только с распространением эксклюзивного монотеизма, и в рассматриваемую эпоху такой монотеизм появился в Месопотамии впервые в ее истории.

Таким образом, евреи встретились здесь с местной религиозной системой, которая к этому времени стала более похожей на их собственную, чем она была в более раннюю эпоху. Вавилонский монотеизм, был ли он результатом государственной политики или богословских диспутов в семинариях (не говоря уж о досужих уличных разговорах), оказался опасным фоном, на котором еврейские переселенцы должны были существовать, храня в чистоте свою веру в единого бога и защищая ее от чужеродных влияний. Нелишне также отметить, что похвальные эпитеты, которыми награждался бог Мардук (пастырь, защитник бедных и немощных, покровитель вдов и сирот, поборник правды и справедливости…), должны были звучать более чем привычно для евреев, выросших в своей собственной религиозной традиции.

Можно назвать много причин, по которым переселение еврейского народа в космополитическую вавилонскую среду VI века до Р. Х. должно было достаточно быстро привести к его полной абсорбции, а затем к исчезновению. Этот процесс должен был стать еще более легким благодаря наличию у обоих народов общего языка – арамейского, которым и те и другие владели наравне с собственным (древнееврейским у евреев и аккадским у вавилонян).

Вавилонская школьная задачка: записать клинописью буквы арамейского алфавита. Ответ: a bi gi da e u za he tu ia ka la me nu ṣa a-a-nu pe ṣu qu ri ši ta

В целом евреи и вавилоняне являлись достаточно близкими народами, поскольку принадлежали одной и той же семитской языковой ветви, – хотя эту близость трудно измерить. При достаточно предсказуемых условиях и без всякого внешнего вмешательства еврейские переселенцы из Иудеи должны были исчезнуть из нашего поля зрения вместе с их неуловимой верой, лишенной идолопоклонства, – ведь именно так на столетие раньше жители Израильского царства, уведенные в Ассирию после военного поражения, практически полностью потерялись из виду. Мы можем поэтому представить себе, что те члены иудейской общины, кто чувствовал себя ответственным за нее как в социальном, так и в религиозном плане, должны были подумать о каких-то упреждающих мерах, которые могли бы скрепить их общину.

Автор книги, которую вы читаете, полагает, что именно из совокупности вышеизложенных обстоятельств родилось начальное побуждение составить полный корпус еврейской Библии. Потребность в этом возникла с первых моментов жизни в вавилонском изгнании, а не в более позднюю персидскую или эллинистическую эпоху, как обычно предполагают. Следовало представить еврейскому народу достаточное объяснение того, как и почему иудеи оказались пленниками здесь в Вавилоне, оставив в руинах позади себя родную страну и все, что было им дорого.

Это объяснение было предложено в форме длинного и убедительного рассказа, начинающегося от самого сотворения мира и продолжающегося чередой патриархов и царей вплоть до событий текущего времени. Нитью рассказа являлась непрерывность истории, со всеми ее неопределенностями, спорами и ошибками. В корпус текстов требовалось также включить собрание культовых традиций, поэзии и поучений; но основным его назначением было дать ясное объяснение того, что произошло от начала времен, и показать, что весь исторический процесс от сотворения мира состоял в развертывании божественного плана, в центре которого находились они – избранный народ. Полученная в результате этой работы компиляция умело составленных повествований и других текстов имела своим назначением стать чем-то вроде настольной книги перемещенных евреев.