Наталья Павлищева - София Палеолог. Первый кинороман о первой русской царице

Обратного пути не было: вот они, стены и башни, въездные ворота и главный собор Москвы – Успенский. Стены обветшалые, башни тоже, собор деревянный и очень неказистый, остальное София разглядеть не успела, тем более площадь была запружена народом настолько, что и бояр с их домашними пришлось почти плетьми отгонять.

С собором и вовсе непонятно: стены стояли без крыши, а когда внутрь вошли, то оказалось, что эти стены сооружены вокруг крошечной церквушки. Что за странный обычай? Позже София узнала, что старый собор разобрали, а пока возводили новый, внутри построили маленькую церковь, которую позже разберут.

Митрополит Филипп ждал царевну в парадном облачении у входа в собор. Она подошла под благословение, митрополит осенил всех крестом, а внутрь пригласил пока только Софию. Церковь внутри выглядела просто крошечной по сравнению с огромными храмами Рима, но выбора у царевны не было. Странная эта Москва, где роскошь и нищета, простор и теснота, безлюдье и многолюдье рядом.

Оказалось, что митрополит намерен крестить царевну в греческую веру, считая, что та в римской. София покачала головой:

– Крещена уже. Софией названа.

Митрополит, видно, не понял ее слов, решил, что отказывается. София достала из-за пазухи крест и еще что-то. Филипп с удивлением смотрел на просвирку, полученную Софией от старца Евлампия. А старец уж сам спешил царевне на помощь:

– Я крестил в Юрьеве. По просьбе царевны крестил, Софией наречена, потому как спаслась во время бури благодаря молитве к Софии в день Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. А иконку ту ей с благословением в Риме еще старец Амвросий вручил.

Митрополит поджал губы, София не понимала, что говорил старец Евлампий, но видела недовольство Филиппа.

Дольше митрополит слушать не стал, только махнул рукой:

– После доскажешь. Крещена так крещена. Пора к князю.

А потом все завертелось так, что София не успевала даже понять, что происходит.

По русскому обычаю полагалось жениху и невесте сначала обручиться, обменявшись кольцами и платками, потом невесте хотя бы несколько дней прожить у великой княгини, чтобы присмотреться, и только после того идти на венчание. Но все было сделано в один день.

Великая княгиня Мария Ярославна ждала невестку в своих покоях. Когда София сначала присела, приветствуя свекровь, а потом поясно поклонилась, княгиня шагнула ей навстречу и тепло обняла:

– Здравствуй, доченька. Благословляю тебя. Каково доехала?

София все поняла, закивала:

– Добре доехала, добре.

– Да тебя уже и русскому языку научили? – ахнула княгиня.

Царевна посмотрела на свекровь внимательней. Едва ли можно найти более непохожих женщин, чем ее мать Катарина Заккария и вот эта княгиня. Катарина рослая, смуглая, суховатая, с острым взглядом черных глаз. Мария Ярославна невысокая, полноватая, светлокожая, и от серых глаз в стороны лучики морщинок, такие бывают от улыбок. Но главное – мать всегда была недовольна Зоей, что бы та ни сделала, Катарина Заккария не любила никого, кроме Елены, а уж полноватую, неуклюжую Зою особенно. Княгиня Мария Ярославна сразу показала Софии, что уже сейчас считает ее своей доченькой.

Софии с трудом удалось сдержать слезы. Пожалуй, разревелась бы, но кто-то произнес: «Государь!» – и все повернулись к входу. Царевна едва успела повернуться тоже и оказалась прямо перед стремительно вошедшим в комнату мужчиной. Он был высок, перед глазами Софии пуговицы его кафтана. К тому же царевна стояла опустив голову, как полагалось.

Что-то сказала великая княгиня, потом чуть подтолкнула Софию. Та подняла голову и встретилась с темными глазами будущего мужа. Иван Васильевич был статен, красив и молод, немногим старше ее самой. Прямой нос, брови вразлет, усы и борода, прячущие красиво очерченные губы. Но главное – его знаменитый взгляд, от которого женщины даже теряли сознание…

София забыла, что вокруг люди, что она должна вести себя скромней, что не пристало так разглядывать жениха. Просто стояла и смотрела, тонула в его глазах, как в омуте. Мелькнула мысль, что если он вдруг сейчас откажется взять ее в жены, то жить незачем.

Иван тоже рассматривал невесту слишком откровенно. Невысокая, ему едва по плечо, полновата, кожа чистая, белая, без малейшего изъяна, полные губы, широкие брови, а глаза темные. Художник не солгал, ну разве самую малость изуродовал ее внешность. Не юная, но Ивану и не нужна молоденькая жена, он давно чувствовал себя взрослым мужем, сына вон женить пора.

Мария Ярославна тихонько хмыкнула:

– Поглазели – и будет. На венчание пора.

Дальше все как во сне. Ее куда-то вели, что-то говорили, переодевали в богатейшие одежды, снова вели в крошечный деревянный, построенный на время собор, венчали… София не понимала речи, двигалась, лишь когда подсказывали, отвечала по подсказке, крестилась по подсказке. Но слова «венчается раба божия София рабу божию Ивану…» поняла. Пока трижды обходили вокруг алтаря, в голове билась мысль, что не отказался, свершилось, она стала женой этого красивого князя, к которому безумно потянуло с первых мгновений встречи. София впервые в жизни влюбилась и сразу же стала законной женой человека, от взгляда темных глаз которого потеряла голову. А он еще и правитель загадочной страны, где меха бросают к ногам служанок…

Пыталась найти взглядом тех, с кем приехала, но видела великую княгиню Марию Ярославну, свою свекровь отныне, красивого юношу, так похожего на великого князя, – поняла, что это и есть пасынок Иван Молодой, еще троих богато одетых мужчин, похожих на князя, видно, его братьев… Нет, и ее люди тоже рядом, вон князь Константин, рядом посол от Андреаса и Мануила Дмитрий Раль, братья Траханиоты, старый учитель Христофор Стериади, даже дядьку царевичей грека Франдиси и ее няньку Евлампию в собор пропустили. Из-за спин выглядывал любопытный повар Афиноген.

На ступеньках крошечного храма их поздравляли, обсыпали зерном и еще чем-то, кричали приветствия… Но даже сквозь свое полуобморочное состояние София замечала, что куда больше во взглядах любопытства, а то и зависти. Оба этих чувства со стороны окружающих будут преследовать ее еще очень долго. Какова она, византийская царевна, воспитанная латинянами? Чем отличается от своих боярышень и боярынь? А еще зависть: ишь, великого князя отхватила, да и просто красивого мужчину.

Но она сосредоточилась на прикосновении сильных пальцев князя Ивана, сжавших ее руку. София понимала, что всю оставшуюся жизнь будет ведома его рукой, но и защищаема тоже. Много слышала уже о том, что великий князь не терпит ни возражений, ни особенно неподчинения. Но готова была покориться с восторгом.

Что и сделала.