Борис Бурда - Великие романы великих людей

Обычно тираны приходят к власти без всякого переворота, совершенно демократическим путем. Французы хорошо помнили, что при Бонапартах они всех побеждали, без особых угрызений догадываясь, что побежденных при этом еще и грабили. То, что побежденные в итоге объединились и накостыляли бонапартистской Франции по шеям так, что мужчин призывных при императоре возрастов осталось всего ничего, живые быстро забыли, а мертвые не возражали. Может быть, кто-то даже радовался тому, что оставшиеся вдвоем на одного мужика француженки в тисках жесточайшей конкуренции так закусили удила и пустились во все тяжкие, что упрочили за Парижем славу сексуальной столицы мира, – кто знает? Во всяком случае, племянник Наполеона Великого без труда набрал на выборах вчетверо больше занявшего второе место генерала Кавеньяка и стал вполне законным, демократически избранным президентом страны. Как положено, во время выборов он много и громко клялся, что не будет пытаться захватить власть силой, изменить избранный народом государственный строй и пробыть на своем посту более одного четырехлетнего срока, как французская конституции ему и велела. Французы поверили ему и выбрали самого молодого президента за свою историю (всего 40 лет!), да к тому же и единственного президента-холостяка. Президенту быть холостяком можно – забота о наследнике престола с его плеч снята. А вот президенту, не ладящему с парламентом (а Наполеон именно таким и был), править довольно неуютно, и 1852 год, когда по конституции он должен сдать пост и лишиться власти, его нисколько не радовал – шансов на продолжение политической карьеры при существующем строе у президента-неудачника не густо.

Император Наполеон III. Франц Ксавье Винтергальтер. 1857 г.

Но Наполеон решил не ждать рокового 1852 года. 2 декабря 1851 года, в годовщину победы под Аустерлицем, он совершает государственный переворот. Строго говоря, это мятеж, за который положено расстреливать, но для Наполеона это только дополнительный стимул не проигрывать любой ценой. Все опасные политические деятели были арестованы или вынуждены бежать, попытавшиеся 4 декабря выйти на баррикады разогнаны и истреблены с чудовищной жестокостью, войска хватали и расстреливали кого попало, в том числе массу случайных людей, тысячи возможных политических оппонентов высланы на тропические острова с ужасным климатом, где практически всех их добила желтая лихорадка и прочие прелести такого рода. Все это поначалу привело к принятию новой конституции, где президенту добавили полномочий примерно до уровня царя и увеличили срок правления до 10 лет. Сам Наполеон осмелел не сразу – еще в марте 1852 года он активно разглагольствовал на тему сохранения республики как символа забвения и примирения, а в революционный день 7 ноября довел свою революцию до конца, добившись резолюции Сената об обращении Франции в наследственную империю. Референдум об этом Наполеон выиграл с огромным преимуществом, и ровно через год после начала своего переворота он его и закончил, став императором французов Наполеоном III. Почему именно третьим? Формально основания к этому есть: сын Наполеона I, тоже носящий им Наполеон, де-юре с 22 июня по 7 июля 1815 года считался главой французского государства. Но скорее всего, дело просто в том, что наборщики, в спешке печатающие прокламацию Наполеона, неправильно прочли ее последнюю строчку «Да здравствует Наполеон!!!», приняли три восклицательных знака за римскую цифру, и породили из-за этой ошибки Наполеона III¸ у которого уже не было ни времени, ни охоты объяснять, что это просто опечатка. Император-опечатка взошел на престол, а остальное все уже детали.

Интенсивность личной жизни была у Наполеона достаточно высока, когда он еще был простым президентом и даже обыкновенным гражданином, и от провозглашения его императором отнюдь не уменьшилась. Его симпатия и спонсор мисс Говард по-прежнему пользовалась его благосклонностью и только горевала о невозможности быть принятой в Елисейском дворце – бывшая невеста Наполеона принцесса Матильда готова была костьми лечь на ее пути, но не допустить такого. Она даже привлекала для решения своих задач известных актрис – авось Наполеону они понравятся больше мисс Говард. Но ни Мадлен Броан, ни Алиса Ози, ни даже сама великая Рашель с задачей толком не справились – Наполеон в итоге перешел на аристократок, вроде маркизы де Бельбеф и леди Дуглас, да и что ты поделаешь с таким супертемпераментным стрекозлом, которому во время подготовки переворота ввиду эмоционального подъема требовалось две или даже три женщины в день, причем все время разные? После провозглашения Наполеона императором стремление мисс Говард узаконить свою связь только усилилось, но сам Наполеон, хотя и появлялся с ней на всех приемах, отнюдь не торопился делать шаги в этом направлении. Мисс Говард от отчаяния потеряла голову и сама, без официального приглашения явилась на торжественный вечер в Тюильри. Окружение новоиспеченного императора перепугалось до смерти – не то у Наполеона было положение, чтоб желать лишних скандалов. И так уже Николай I в поздравительной телеграмме по случаю его восшествия на престол обратился к нему «Monsier mon ami», то есть «Дорогой друг», вместо принятого между монархами «Monsier mon frère», то есть «Дорогой брат». Если вы считаете, что это мелочь, сразу видно, что вы не государь – ведь этим самым Николай давал понять, что не считает его легитимным государем! Если к таким проблемам вдобавок еще и законного наследника не иметь, дела будут совсем плохи. Но ни племянница королевы Виктории Аделаида фон Гогенлоэ, ни дочь великого герцога Баденского, ни даже принцесса Стефания, внучка неаполитанского короля, замуж за него не спешили – отпрыск официально лишенной престола династии Бонапартов, захвативший трон силой, для них тоже в лучшем случае «mon ami», но никак не «mon frere». Но без жены нет наследника, а без наследника нет династии – надо кого-то искать.

Евгения с сыном. Франц Винтергальтер. 1858 г.

А тем временем наша блондинка подросла и расцвела. Я бы сказал, что даже распустилась, причем во всех смыслах этого слова – ходят настойчивые слухи о том, что ее отношения с мужчинами регулярно заходят дальше, чем незамужней католичке подобает. На одном из приемов принцессы Матильды хозяйка отводит ей место рядом с Наполеоном, и все сразу увидели, что они явно заинтересовали друг друга. Для Наполеона это привычная ситуация – ну так еще одна аристократка, вперед! Но обычный для Евгении либерализм в отношениях полов быстро куда-то девается, и распустивший руки Наполеон просто получает по конечности веером, причем весьма чувствительно, да еще и вместе со словами «Меня нельзя заказывать, как десерт!». Шаг очень разумный – или сразу унесет ноги и не будет зря транжирить время, или втюхается по-настоящему. Мужчину ловят, как рыбу – если не сделать больно, крючком губу не проткнуть, ни по чем не удержишь. Чем дальше мужчину посылаешь, тем скорее он возвращается. Наполеон, задетый за живое, увеличивает интенсивность ухаживаний, а он уже президент, а потом и император – блондинки любят титулы и звания. Он еще ведет переговоры с принцессами королевской крови, но уже бурчит под нос так, чтоб другие услышали, что если эти ломаки будут продолжать кобениться, ему недолго найти себе женщину, которая ему подходит. Он пишет ей длинные письма, а ее ответы настолько блестящи и остроумны, что он приходит в полный восторг – еще бы, ведь их писал давний друг ее матери Проспер Мериме, а у него-то со слогом все в порядке!