Голубиная книга. Славянская космогония

Христианский Апокалипсис — во многом лишь подражание иранскому мифу. В последнем есть и Спаситель-Саошьянт (даже не один, а три), и битва сил Света и Тьмы, и победа героя Кересаспы (напоминающего громовника) над Ажи-Дахакой, вырвавшимся из оков, и воскресение мертвых, и Страшный суд, и пожар, обновляющий мир. Еврейские раввины и пророки довольно легко перенимали иранские мифы — вероятно, потому что сами евреи были такими же недавними варварами, как персы. Ученые жрецы Египта и Месопотамии угодничали перед персидскими царями, но заимствовать что-либо из мифов и религиозных идей более молодых народов не считали нужным.

Как видим, славянский миф о творении мира двумя богами-антагонистами — не просто путаный пересказ Библии или еретических писаний темными крестьянами. В мифе этом отразились многие тысячелетия истории славян и их соседей. Образы владык верхнего и нижнего миров (Зевс и Аид, Один и Локи, Брахма и Шива и т. д.) были уже в общеиндоевропейской мифологии, но только под влиянием иранцев (в свою очередь, испытавших уральское влияние) эти боги стали у славян творцами и повелителями мира, братьями-соперниками, воплощением вечной борьбы Добра и Зла. От ариев к славянам перешел и образ ныряющего солнечного вепря. Миф о ныряющем демиурге-птице был перенят славянами позднее уже от самих урало-алтайцев (финнов и тюрок-гуннов). От них же перешли и многие детали дуалистического мифа о создании мира и человека: от встречи двух демиургов-птиц до договора о судьбе человеческих душ. Мифы же о битве богов и бесов за небо, о похищении небесным богом огненной ценности, о грядущей войне богов с демонами и космическом пожаре — индоевропейское наследие. Влияние же христианства, как православного, так и еретическо-богомильского, свелось к «перекодировке», замене языческих персонажей на библейских и усвоению отдельных деталей мифа (вроде создания Евы из ребра). Этот процесс прошел тем легче, что многие важные моменты дуалистического мифа были еще раньше переняты создателями Библии и манихеями от иранцев.

Заимствование чужих мифов и верований в древности вовсе не было «обезьянничаньем» «низшей расы» перед «культуртрегерами». Ведь осуществляли его виднейшие умы племени или народа: шаманы, жрецы. Славянские волхвы перенимали не бездумно, а творчески. Не могли они принять, например, идею тюркских шаманов о том, что все души по смерти попадают к злому Эрлику. И создали по образцу давнего мифа о похищении огненной ценности миф об освобождении душ Даждьбогом. Столь же неприемлемой для славян оказалась идея всемогущего и потому всегда правого Бога, Бога-деспота, ревнивого и мстительного. Бог народных легенд действительно всегда добр, даже к своему бессовестному брату, но он не всемогущ. Его можно обмануть, перехитрить, победы в бою даются ему нелегко. Но он не станет мучить и карать безвинного. И не мог он тысячи лет отдавать души всех потомков Адама сатане — это черт обманул Адама или Бога.

Славянский космос устроен диалектически. Белбог — полноправный владыка только в верхнем мире, а Чернобог — в нижнем. Средний же мир — область их борьбы. Бог не может спуститься в преисподнюю или хотя бы нырнуть на дно моря. А черт — утвердиться на небе. Славянский Бог (Род-Белбог) — не воин [43] У северо-западных славян Святовит стал всадником-воином, сражающимся по ночам, скорее всего, под влиянием германского Одина-Водана. . Поэтому, чтобы сразиться с чертом или добыть присвоенную им ценность, Богу нужен посредник, молодой бог-воин — Перун (Михаил, Илья) или Даждьбог (Христос). По смерти души праведных людей возносятся на небо, в рай, души же грешников и «заложных» (умерших недоброй смертью) попадают в нижний мир — мучаются в пекле либо становятся русалками.

Космогонический миф, сохраненный колядками и легендами, существовал как бы параллельно с мифом «Голубиной книги». В апокрифах же отразились оба мифа. Логические противоречия между ними мало тревожили тех, кто создавал, исполнял, читал, слушал эти талантливые произведения.

У многих народов мира известен еще один космогонический миф — о мировом яйце, зародившемся среди изначальных вод или снесенном водоплавающей птицей. Он есть у карел, эстонцев, саамов, коми, мордвы. По мнению В. В. Напольских, финны переняли этот миф от палеоевропейцев — древних охотничьих племен, населявших до их прихода леса Восточной Европы. Но мировое яйцо есть и в мифах индоевропейцев — греков и индийцев. Б. А. Рыбаков проследил удивительное сходство изображений на сосудах трипольской культуры и восточнославянских писанках — пасхальных яйцах. В основе их — миф о яйце, из которого возникли небо, земля и средний мир с его обитателями. Не случайно украинцы верили, что мир погибнет лишь тогда, когда люди перестанут разрисовывать писанки.

В письменности и фольклоре славян миф о мировом яйце не сохранился «в чистом виде». Но он отразился в ряде сказочных сюжетов. О некоторых из них речь уже шла. Зоревик (Даждьбог) добывает три яйца — медное, серебряное и золотое — заключающие в себе три царства. Иван-царевич (тот же Даждьбог) обретает яйцо, скрытое в трех животных, связанных с тремя мирами, и скрывающее в себе смерть Кощея-Чернобога. Солнечный герой, таким образом, оказывается творцом мира, напоминая греческого Фанеса — солнечного змея, выходящего из мирового яйца; римские митраисты отождествляли его с иранским Митрой. С мировым яйцом связана и еще одна сказка — о войне птиц и зверей, в которой победили птицы (т. е. верхний мир восторжествовал над нижним, как в скифских сценах терзания, где крылатый грифон либо орел побеждает копытное или хищника). Израненного царя птиц — орла спасает некий человек. За это орел дарит ему волшебное яйцо, скрывающее в себе огромные стада скота или целую ярмарку. Можно вспомнить, наконец, всем известную сказку о яичке, снесенном курочкой и разбитом мышкой. Курочка следом снесла яичко золотое; а война животных в предыдущей сказке начинается со ссоры воробья с мышью… Вот какие глубины древнего мифа может скрывать простенькая сказка для самых маленьких!

Интересна и загадочна легенда, записанная в 1929 г. на Полтавщине. Некогда в воздухе колебался некий «шар-мяч». От чьего-то удара он разлетелся, и возникли солнце, месяц, звезды и земля. Она упала на хвост киту, который с тех пор ее и держит. Это напоминает не только «Голубиную книгу», но и научную теорию «большого взрыва». Последняя, однако, возникла лишь в 40—50-х гг. XX в. Не с пришельцами из космоса ли общались славянские волхвы? Или же перед нами еще один вариант мифа о мировом яйце?

Из многочисленных славянских легенд о создании мира и человека ниже приводятся полностью две, наиболее подробные: украинская из Галиции и русская из Тюменского края. Из других легенд приведены отрывки-варианты, сгруппированные по мотивам.