Филип Таубман - Солдаты холодной войны

В конце 1983 года Шульц так говорил нескольким специалистам Госдепартамента в области контроля над вооружениями: «Президент заметил, что никто не обращает внимания на него, несмотря на то что он высказывал эту идею публично и в частном порядке. Нам надо дать ему ответ. Президент полагает, что идти надо именно этим путем. Если мы не соглашаемся, мы должны показать, почему мы это делаем». [401]

И снова Шульц высказал свои сомнения прямо Рейгану. «Я сказал президенту, что разделяю его разочарование нашей зависимостью от угрозы ядерного уничтожения как средства поддержания мира. Невозможно вернуть время до изобретения ядерного оружия, – сказал я ему. – Нынешняя структура сдерживания и наши союзы зависят от ядерного оружия, поэтому лучшее, что можно сделать сейчас, – вести дело к крупным сокращениям ядерных арсеналов. Я не произвел никакого действенного впечатления на президента, приведя этот аргумент. Я дал ему материал, в котором была изложена моя аргументация, но он твердо стоял на своем в отношении пути нашего движения». [402]

Президент и его государственный секретарь продолжали обсуждать достоинства подхода Рейгана на протяжении нескольких месяцев. «Он был мной недоволен из-за моей сдержанности», – вспоминал Шульц. [403]

В конце ноября 1983 года на заседании в Зале Кабинета министров с участием Рейгана и его главных советников по национальной безопасности Шульц поддержал план Уайнбергера относительно продолжения научно-исследовательской и опытно-конструкторской работы. Однако Шульц и на этот раз высказал некоторые сомнения. «Нам надо проявлять осторожность и не отказываться от нашей стратегии сдерживания, которая приносила хорошие плоды, в пользу чего-то совершенно нового и недостаточно проработанного», – говорил он. Вторя анализу Перри, он продолжал: «Военная история нас учит, что самая лучшая оборона – это хорошее наступление. Не надо уверять себя в том, что мы сможем разработать оборону, которой никто не сможет противостоять». [404]

Казалось бы, в 1984 году Шульц капитулировал. Блестящая победа Рейгана на выборах на второй срок в ноябре этого года подкрепила растущее ощущение у Шульца по поводу того, что он и его коллеги должны считаться с политикой Рейгана по ядерному вопросу, какими бы оригинальными ни были его взгляды. Представители администрации более низкого уровня были в недоумении в связи с таким его поворотом. «Они все полагали, что Рейган сошел с ума, и я сошел с ума», – говорил Шульц. [405]Он сказал одной группе скептически настроенных чиновников: «Если вы победите в 48 из 50 штатов, вы тоже сможете говорить об уничтожении ядерного оружия». [406]

Шульц усилил свою поддержку показательной статьей в журнале «Форин афферз» за весну 1985 года. [407]Статья называлась «Новые реальности и новые пути мышления». По вопросу о ядерном оружии Шульц писал: «В течение последующих 10 лет целью США будет резкое сокращение мощи существующего и планируемого к созданию наступательного ядерного оружия, а также стабилизация соотношения между наступательным и оборонительным ядерными вооружениями, будь то на земле или в космосе. Мы даже сейчас предвкушаем период перехода к более стабильному миру, миру со значительно сократившимися уровнями ядерных вооружений и усилившейся способностью предотвратить войну, опираясь на растущий вклад неядерных сил обороны, по сравнению с наступательными ядерными вооружениями. Мир, свободный от ядерного оружия, является конечной целью, с которой мы, Советский Союз и другие нации могут согласиться».

Если новое сотрудничество между Рейганом и Шульцем по ядерному оружию должно было стать чем-то большим, чем просто выдача желаемого за действительное, эта пара нуждалась в партнере в Кремле. И неожиданно они приобрели такого партнера 11 марта 1985 года, когда новым советским руководителем был назначен Михаил Горбачев.

К тому времени, когда Горбачев пришел к власти, Рейган имел дела с тремя немощными кремлевскими руководителями – Леонидом Брежневым, Юрием Андроповым и Константином Черненко. Андропов, бывший глава КГБ, мог бы стать неординарным советским партнером для Рейгана, однако его срок пребывания у власти был коротким из-за проблем, вызванных болезнью почек. Черненко, аппаратчик коммунистической партии, оставался у власти всего год и два месяца, а потом скончался. Спорадические американо-советские отношения во времена пребывания у власти в Кремле старцев-склеротиков не становились лучше еще и из-за внутренних междоусобиц в Вашингтоне, когда Шульц сражался с Уайнбергером, Кейси и другими сторонниками жесткого курса за контроль над американской внешней политикой.

Приход Горбачева помог выйти из тупика в Вашингтоне и открыл новые перспективы для американо-советских отношений. Горбачев, которому было 54 года, являлся совершенно иным типом кремлевского руководителя – моложе, динамичнее и более открытым для новых идей, чем его предшественники. Еще до прихода к власти он произвел впечатление на Маргарет Тэтчер, лишенного всяких сантиментов премьер-министра Великобритании. После встречи с ним в Лондоне в конце 1984 года Тэтчер сказала: «Мне понравился г-н Горбачев. С ним можно иметь дело». [408]Но на протяжении первых месяцев пребывания Горбачева в качестве советского руководителя сохранялся один вопрос: является ли он более привлекательным лицом старой известной идеологии или подлинным реформатором, готовым перестроить советскую систему и советскую внешнюю политику?

ЦРУ советовало Рейгану и Шульцу не впадать в эйфорию в связи с Горбачевым. Как отмечалось в серии аналитических отчетов управления, новый советский руководитель, возможно, привлекательнее своих предшественников, однако ничего фундаментального в Советском Союзе не произошло. С самого начала у Шульца был другой взгляд. После встречи с Горбачевым в первый раз, когда мировые лидеры собрались в Москве на похоронах Черненко, Шульц сказал вице-президенту Джорджу Г. У. Бушу, что «в Горбачеве мы видим совершенно иной тип руководителя Советского Союза, чем до этого». [409]

Шульц был прав. ЦРУ ошибалось. Шульц, более открытый и менее догматичный, чем его коллеги, правильно прочувствовал, что Москва, возможно, переживает кардинальные изменения. Позитивное восприятие Горбачева, вероятно, было самым главным достижением в его долгой карьере в правительстве. Вопреки позиции множества сомневающихся в Вашингтоне, не говоря уже о громких возражениях со стороны Генри Киссинджера, он увидел исторические возможности, связанные с руководством Горбачева, и подталкивал Рейгана к работе с советским руководителем. Результатом стал тектонический сдвиг в международных отношениях и поворотная точка в истории ХХ века.